— Ленч? В такую минуту?
— Я умираю с голоду.
Он обнял ее еще крепче, сильнее притягивая к себе.
— Я тоже, дорогая.
— Действительно умираю. От голода. Я целый день ничего не ела. У меня и крошки не было во рту.
— А я голодал по тебе в течение недель, — возразил Скотт, привлекая к себе ее лицо и целуя в губы. Его поцелуй был настойчивым и страстным, как и его руки, которые, словно в чаши, заключили ее груди и поглаживали их. Дори села, согнув колени и ощущая твердую плоть под брюками. Чувственные ласки вызвали в ней бурю желаний, но она хотела продлить сладость их соединения, сделать эти драгоценные минуты незабываемыми.
Правой рукой он нащупал пояс ее джинсов, расстегнул пуговицу и потянул за язычок молнию. Дори тотчас изменила свое решение. Оторвавшись от его рта, она настойчиво произнесла:
— Ласкай меня, ласкай еще немного.
И она вскрикнула, когда его рука коснулась особенно чувствительного места. Она немного изогнулась, так что у них обоих перехватило дыхание, затем мягко отвела его руку.
— А теперь, — заявила она, — веди меня на ленч.
— Ты шутишь, — сказал он, судорожно глотая воздух. — Пожалуйста, Дори, скажи мне, что ты шутишь.
— Как подростки, — сказала она, быстро поцеловав его в нос.
— Знаешь, как называют девочек, подобных тебе? — проворчал он. — Это нехорошее слово.
— Я не говорю — нет, я говорю — позже. В этом вся разница.
— Я хотел бы, чтобы ты объяснила это той части тела, на которой ты сидишь.
— Тогда я слезаю, — сказала она и скатилась с него. На мгновение она задержалась на софе рядом с ним, но затем, схватившись за него, начала падать спиной на пол.
Когда она падала, их взгляды встретились, и она прочитала ужас в его глазах. Упав, она почти не почувствовала удара, но Скотт запаниковал, опустившись на колени рядом с ней.
— Дори, ты не ушиблась?
— Нет, — ответила она. — Я подпрыгнула, как резиновый мячик.
— Не шути, Дори. Ты должна быть осторожна. Обняв его, она рассмеялась от радости, которую доставила ей его забота. Он не упомянул ребенка, но его беспокойство было искренним и ненаигранным.
— Что с тобой? — в отчаянии спросил он. — Что здесь смешного?
— Я смеюсь над тобой, — сказала она. В ее словах звучала любовь. — Я упала с софы, а не с горы.
— Я уж решил, что сексуальная неудовлетворенность отразилась на твоем разуме. Почему бы не дать мне возможность исправить это?
