— Не беспокойтесь, — ответила Дори. — Я позвоню ему вечером домой.
— Надеюсь, ничего срочного?
— Нет, ничего срочного. — Только наши жизни, наша любовь. Наш ребенок.
— Как там в Таллахасси? Область горячего воздуха все еще висит над городской ратушей?
Дори с трудом поддержала шутливый тон:
— Да, по-прежнему там. Политики поддерживают его.
— Вы приедете на этой неделе?
— Думаю, да. — Думаю? Разве она только что не собиралась в путь? С какого момента она начала сомневаться?
— Почему бы вам не предложить Скотту, чтобы он привез вас к нам, пока вы здесь? Сьюзен постоянно спрашивает, почему вы не появляетесь в нашем доме?
— Я бы очень хотела повидаться с ней и увидеть вашу дочку; сколько ей сейчас?
— Девять с половиной месяцев.
— Она, должно быть, выросла.
— Она уже учится ходить.
— Это, наверное, очень здорово.
— Дори, с вами все в порядке? Вы кажетесь расстроенной.
— Возможно, — призналась Дори. Диапазон чувств, который она испытывала, казался бесконечно широким: трусость, эгоизм, неуверенность в себе.
— Надеюсь, все не так плохо? Я уверен, Скотт с нетерпением ждет этого уикенда, чтобы увидеться с вами.
Дори закусила губу, чтобы не спросить, действительно ли Скотт говорил об этом, упомянул ли он именно эти субботу и воскресенье. Она хотела спросить, выглядел ли Скотт смущенным, сбитым с толку, расспрашивал ли он Майка о ребенке, думал ли о том, что значит иметь девятимесячную дочь, которая учится ходить.
Ей даже хотелось спросить: Да, между прочим, Скотт сообщил вам, что я беременна? Но это было бы несправедливо по отношению к Скотту — выпытывать информацию о нем у партнера и лучшего друга, поэтому она сказала: «Возможно, мы увидимся» — и быстро простилась.
Она опустила трубку на рычаг более разочарованная, чем когда-либо. Разочарованная, усталая, поставленная в тупик и... голодная. Утром ее тошнило, и она не позавтракала, а днем была слишком занята, чтобы съесть свой ленч. Теперь ее тело подавало сигнал, что, несмотря на душевное смятение, ей нужно было топливо, чтобы поддержать себя и зародившуюся в ней другую жизнь.
Еда в холодильнике не привлекла ее, поэтому она сменила халат на широкие джинсы и блузку навыпуск, надела старые кроссовки и отправилась на поиски пищи. Она не знала, куда направиться, — черт, у нее не было уверенности ни в чем, так почему же с обедом все должно быть иначе?
