Додумать я не успел – старшина небрежно козырнул и проговорил, ощупывая меня недобрым взглядом выпуклых, круглых, наглых глаз:
– Экипаж пятнадцать-сорок семь, старшина Руленко. Ваши документы, пожалуйста!
«А документов-то у меня – только институтское „оо-шное“ удостоверение! Показывать или нет? А если обо мне уже сообщили, как говориться, всем постам? Что делать, что делать, мать твою?!», – я был в отчаянии, однако внешне старался сохранять равнодушное спокойствие, и с наигранной ленцой в голосе сказал, скорее по наитию, чем осознанно:
– Нету с собой, старшина, в пальто остались!
Милиционер внимательно посмотрел на меня, потом обернулся к машине, где сидели еще двое – сержант за рулем, и то ли лейтенант, то ли старлей – рядом:
– Нету у него! Что, берем?
Я увидел, как к стеклу приблизилась бледная от недосыпа или похмелья физиономия офицера, серые глаза ощупали меня, и последовал утвердительный кивок – берем!
– Садитесь в машину, вам придется проследовать с нами в отделение для установления вашей личности… – скучным голосом сказал старшина, и аккуратно, но крепко взял меня за раненную руку, сделав движение, мол, давай, мужик, садись.
Я медленно сделал шаг к распахнутой дверце, решая про себя новую дилемму – старшину я бы уложил с одного удара, ребром ладони по кадыку, благо, тот стоял очень удобно. Потом из пистолета – в водилу и «летеху» рядом… А потом? «А потом, в случае попадания в руки милиции ты автоматически становишься трупом – своих они не прощают!», – безжалостно прозвучал в моей голове «внутренний голос».
Я грустно усмехнулся и полез на заднее сидение «Москвича»…
Местное отделение милиции, в которое меня доставил патруль, двухэтажное кирпичное здание, серое и какое-то сиротливое, оказалось совсем рядом – на пересечении Снайперской улицы с улицей Молдагуловой. Доехали молча.
Следом за старшиной я вылез из «Москвича», и уже по пути к дверям отделения его вдруг обожгла тревожная мысль: «Пистолет!»
Я уже настолько привык к своей «пушке» под курткой, в кобуре, что как-то и забыл, что основная масса людей ходит без оружия, и что в глазах милиции любой вооруженный человек – потенциальный преступник.
«Сейчас меня обыщут, найдут пистолет, и тогда…» Что будет тогда, я не знал. У меня было разрешение на ношение оружия – на обороте «оо-шных» корочек, заламинированное под общую обложку. Но показать его – значит показать и удостоверение, а я очень сильно сомневался, что когда менты увидят надпись «Отдел Охраны НИИЭАП», у них не всплывут нехорошие ассоциации – все же Воронцовых много, а НИИЭАП – один…
