Чай пили молча. Каждый думал о своем. Молчание нарушил стук, и в дверь просунулась голова дежурного по станции:
— Простите, я не помешал?
— Помешал — отрывисто бросил Сочнев — Чего тебе?
— Я только бланки маршрутных листов хотел взять.
— Валяй, бери — разрешил Сочнев.
Дежурный боком скользнул к столу, суетливо задвигал ящиками стола, взял какие-то бумаги и так же боком удалился.
Земцов со стуком отставил от себя пустую кружку и встал:
— Пойду проверю охрану.
— Давай прогуляйся — согласился Сочнев.
Земцов сдернул со стула шинель, одел ее на себя, поправил фуражку, открыл дверь и шагнул в холодный, сырой перрон.
Вагоны со ссыльными находились на третьем пути. Около них угадывались фигуры солдат, милиционеров и особмильцев — комсомольцев привлеченных в помощь милиции из города и ближайших населенных пунктов. Земцов пробежался взглядом по эшелону и, подбежав к начальнику, доложил:
— Все в порядке. Петр Степанович, охрана состава обеспечена.
— Как в вагонах?
— Нормально. Шума большого нет. Кто спит, где печи топят, разговаривают.
— Нормально, говоришь? — переспросил Земцов — Ну, давай пройдемся, посмотрим.
Земцов кивнул головой Гуляеву и они пошли вдоль вагонов.
II
В одном из вагонов состава у печки-буржуйки сидело двое мужчин. В вагоне было душно. По левую и правую стороны от дверей находились двухъярусные нары, свет от фонаря «летучая мышь» слабо освещал лежащие на них тела людей. Слышался храп, стоны, натуженный кашель.
Один из сидящих у печки мужчин взял полено и открыл дверцу буржуйки. Пламя осветило его лицо. Это был человек в годах, лет пятидесяти. Седые, небольшие усы не старили его лицо. За очками, в тонкой металлической оправе, прятались ясные, голубые, с добрым прищуром глаза. Одет мужчина в телогрейку, брюки заправлены в кирзовые сапоги. Он некоторое время задумчиво всматривался в пламя печи, затем аккуратно сунул полено в пляшущие языки пламени, закрыл дверцу печи и обратился к сидевшему рядом второму мужчине: -
— Петрович, давай-ка подогреем кипяточку. Кажется здесь долго простоим. Вон охрана забегала.
— Сейчас изладим, Семен Николаевич — согласился Петрович, ставя чайник на печку. — И когда все это кончится, народ уже совсем измаялся. Почитай две недели в дороге. Баб да детишек жалко. Баньку бы сейчас, да постельку чистую.
— Да, скорей бы уже на место определиться ответил его собеседник.
— Ну-ка тихо — поднял руку Петрович.
Оба замолчали и прислушались. Снаружи вагона слышались мерные металлические звуки.
