В тот день Николай заготавливал дрова в лесу и вернулся домой поздно, в сумерках. Отца дома не было. На вопрос где отец, мать ответила, что он уехал в Котлас еще днем.
Николай, чувствуя недоброе кинулся на повить, сунул руку в сено, где лежал его мешок со шкурками и застыл — мешка на месте не было. Несколько секунд Николай находился в оцепенении, затем лихорадочно стал раскидывать сено, но вскоре понял, что это бесполезно. Он встал, слезы сами покатились из глаз. Николай смахнул их, нахлобучил шапку и, не заходя в избу, кинулся на улицу. Мать в сенях хотела о чем-то спросить, но Николай неслышал ее, хлопнул дверью.
Мать горестно вздохнула и вернулась в избу. Николай пришел поздно, молча поел, что было и залез на полати. Мать ни о чем его не расспрашивала, зная, что ответа не будет. Младшие брат с сестрой уже спали. Николай лег нераздеваясь, сняв только неоднократно подшитые валенки.
Он спал беспокойно. Несколько раз просыпался и поднялся, когда еще не рассвело. Николай тихонечко спустился с полатей, сунул ноги в валенки, накинул на плечи полушубок и нахлобучил на голову шапку. Пошарив за печкой, достал из кадки ковригу хлеба, отломил половину и сунул ее за пазуху. На кровати зашевелилась мать, Николай замер, подождал несколько секунд и вышел из избы, осторожно прикрыв за собой дверь.
На улице Николай некоторое время постоял, прислушался, а затем, крадучись пошел к дому мельника Куделина. Он пролез через жерди пригона и, двигаясь вдоль него, оказался у дверей конюшни. Николай отодвинул закладную доску и тихонько открыл дверь конюшни.
Пахнуло теплом. Обе лошади жевали сено. Николай подошел к одной из них — Лапке, потрепал ее по шее, отломил кусок хлеба и сунул его лошади. Та благодарно взглянула на Николая, пережевывая лакомый гостинец. Николая снял с вешалки сбрую и осторожно вывел лошадь из конюшни. Задним двором он провел лошадь за деревню к кузнице. Здесь у него с вечера были приготовлены легкие сани. Он запряг Лапку в сани, успокаивая ее легким похлопыванием по шее. Та стояла спокойно, невольно перебирая ногами в предчувствии дороги. Николай еще раз прислушался, затем бросился в сани, дернул вожжами, чмокнул губами и понесся в сторону Котласа.
В Котлас Николай приехал где-то около полудня. Лошадь он привязал, сзади рынка и отправился искать отца. Нашел он его в привокзальном буфете, в компании двух баб и мужика. Те были изрядно навеселе, а отец еле держался на стуле. Увидев сына, отец растянул губы в пьяной улыбке и попытался встать, но пошатнулся и едва не свалился на пол. Николай подхватил его, оттолкнул собутыльников в сторону и вывел отца из вокзала. Тот попытался что-то запеть, но Николай цыкнул на него и с трудом удерживая отца на ногах, повел его к лошади. Здесь он бросил отца в сани, сам уселся спереди, взял вожжи в руки и направил лошадь за город. Отец несколько раз поднимал голову, мутными глазами смотрел на сына, пытаясь осознать происходящее, но снова ронял голову, пуская слюни.
