— Вы уже пришли в себя после незапланированного пробуждения, мажордом? — спросил Фассин.
— Целиком и полностью, — бодро ответил Верпич. — А теперь, наблюдатель Таак, если допустить, что мои циркачи-техники не поджарились высоким напряжением и не ослепли, заглянув в световоды, чтобы убедиться в их рабочем состоянии, мы, видимо, готовы обеспечить ваш разговор с той сущностью, что нам посылают, примерно за час до полуночи. Девятнадцать ноль-ноль для вас удобно?
Фассин задумался.
— Вообще-то мы с госпожой Джааль Тондерон собирались…
— Ответ, который вы хотели дать, наблюдатель Таак, это «да», — сказал Верпич.
Фассин смерил его хмурым взглядом.
— Но в таком случае зачем вы?..
— Я стараюсь быть вежливым.
— Ах да, конечно же. Это дается нелегко.
— Напротив. Если с чем иногда и приходится бороться, так это как раз с почтительностью.
— Не сомневаюсь, что ваши усилия оценены по достоинству.
— Конечно же, ведь именно в этом и состоит цель моей жизни, молодой хозяин, — поджав губы, улыбнулся Верпич.
Фассин выдержал взгляд мажордома.
— Верпич, уж не вляпался ли я в какую-нибудь неприятность?
Слуга отвернулся.
— Понятия не имею. — Скорость лифта стала падать. — Представительская проекция — неслыханное дело в истории клана Бантрабал. Я говорил с некоторыми другими мажордомами — никто из них ничего подобного не может вспомнить. Мы все полагали, что такие вещи посылаются исключительно иерхонту и его дружкам в столице системы. Я отправил послание одному знакомому во дворце с просьбой прислать какую-нибудь инструкцию или дать совет. Ответа пока нет.
Двери лифта открылись, и они вышли из кабины в тепло еще одного изогнутого прохода, вырубленного прямо в скале. Мажордом заботливо, даже сочувственно посмотрел на Фассина.
— Любое беспрецедентное событие может быть и положительным, наблюдатель Таак.
Фассин постарался придать своему лицу скептическое выражение, отвечающее его чувствам.
— И что же я должен делать?
— В девятнадцать часов явиться в верхний зал для аудиенций. А лучше немного раньше.
Они оказались на развилке, после которой проход стал шире; впереди несколько техников в красном катили к открытым двойным дверям тележку с неким замысловатым прибором.
— Я хотел бы, чтобы там присутствовала Олми, — сказал Фассин.
Чайан Олми была наставником и ментором Фассина в дни его юности и (если бы она не стала чистым теоретиком и преподавателем, обосновавшись в домашней библиотеке, и не отказалась от собственных экспедиций) вполне могла бы возглавить семейство и со временем занять пост главного наблюдателя.
