- Идти рядом не означает думать одинаково. - Продолжал философствовать польский подполковник. - К тому же, у немецкой контрразведки к моей скромной персоне очень много неприятных вопросов. И я не думаю, что они забыли моe имя за столь короткое время.
- Почему же? Ваших генералов торжественно принимали в Берлине.
- Генералы только отдают приказы. - Подполковник усмехнулся. - И, как чрезвычайно занятые люди, не всегда успевают написать их. А, когда дело доходит до суда, принимают только бумажные документы. А если их нет...
Подполковник развeл руками. Достал из кармана пачку немецких сигарет, протянул русскому майору. Иван с благодарностью кивнул, взял одну. Хоть и тянуло курить так, что "пухли уши", но не хотелось показывать противнику, что батальон в чeм-нибудь нуждается.
Неторопливо закурили, каждый от своей зажигалки, с наслаждением втянули дым, посмотрели ещe раз друг на друга и рассмеялись.
- Может, скажете прямо, о чeм хотели со мной поговорить? - Решился Иван.
- Вы правы, пан майор. - Поляк посмотрел по сторонам. - Давайте отойдeм вон к тем пням. Сидеть там удобнее. А чтобы вы не считали, что они заминированы, я пойду первым.
Вскоре они расположились чуть в стороне от места встречи на двух пнях, причем Иван постарался сесть так, чтобы прикрыться поляком от возможного обстрела. Тот только кивнул на эти предосторожности. Извлeк из кармана металлическую фляжку.
- Пан майор не откажется от коньяка? - Подполковник отвинтил пробку, сделал глоток, протянул фляжку Ивану.
Иван усмехнулся, взял предложенный коньяк, отхлебнул, по русскому обычаю, пару солидных глотков, с жалостью посмотрел на фляжку и вернул хозяину.
- Браво, пан майор. - Поляк оприходовал остатки хмельной жидкости. - Но в своей гвардейской молодости, я бы посчитал столь малую дозу смертельным оскорблением.
- Служили в царской армии? - Иван старательно изображал абсолютно трезвого человека, хотя в голове начинало изрядно шуметь. Всe-таки не eл он уже больше десяти часов.
- Подпоручик лейб-гвардии Измайловского полка, честь имею. - Польский подполковник вдруг стал серьeзен и сосредоточен.
Иван с интересом посмотрел на поляка. Принадлежность к русской гвардии обозначала бои в болотах польской Мазовии, в которых эта гвардия и осталась практически полностью. А следовательно исключала "любовь" к любым немцам, живущим, хоть в "Германии", хоть в "Австро-Венгрии". Впрочем, неизвестно как должен был отреагировать данный "пан" и на войсковые соединения Красной Армии. Наверняка, отметился в Советско-польской войне двадцатого года.
