— А если нет?
Она внимательно смотрела мне в глаза.
— Брюс, лучше об этом не думай. Ты не представляешь, на какие гадости я способна, если меня разочаруют.
Мне трудно было представить, что она может быть способна на гадости. Так и сказал.
— Брюс, — она взяла меня за руки. — Я больше не буду помогать. Ты сам со всем справляешься. Твои сны, там, где есть я… тебе осталось немного, чтобы они перестали быть снами.
Я чуть не покраснел. Откуда она знает? Я рассказывал? Может и рассказывал, у нас с ней бывали иногда очень откровенные разговоры о жизни.
— Иди, — она отпустила мои руки. — В воскресенье, у озера, в шесть часов утра. Я буду ждать.
Через четыре дня? Интересно, что же там такого будет.
— Ни с кем не говори об этом, — предостерегла она. — Не подведи меня.
Этот последний её поцелуй я запомнил навсегда. Он длился и длился, и оторваться не было никакой возможности. Но всё-таки он кончился. Она запрокинула голову — я продолжал обнимать её, и невольно прижал её к себе сильнее. — Не отпускай меня… никогда не отпускай, — прошептала она.
Брюс, второй корпус, 20 октября 2009 года, 13:30
— Брюс, — София поймала меня, когда уже все возвращались с перерыва. — Нам нужно поговорить, — я видел, что с ней что-то не в порядке. Хотя не могло быть никакого повода — после сокрушительного разгрома всего шахматного клуба, над Софией перестали издеваться. Не только Жан добивался её внимания — Софии стали откровенно завидовать. А она оставалась, какой была — слава не испортила её. Через месяц она участвует в отборочном турнире на первенство Галлии по шахматам среди женщин.
— У меня лекция, Софи. Давай после неё?
— Нет, — она смотрела мне в глаза, губы её подрагивали. — Или сейчас, или уже никогда не поговорим. Ни о чём.
Я мысленно вздохнул. Узнаю приём, им постоянно пользуется моя матушка.
— Идём, — я взял её под руку и мы пошли по почти безлюдным коридорам, в сторону гардероба.
Через двадцать минут мы сидела в «Лампе» и были, похоже, первыми посетителями сегодня.
* * *
— Брюс, — она выбрала «Уголок поцелуев», один из двух столиков, которые были отгорожены ширмами и занавесками. Их занимают в первую очередь. Решительно задёрнула занавеску. — Не ходи никуда. Не приходи к тому озеру, пожалуйста.
— Откуда ты знаешь? — по лицу было видно, что она знает о нашем с Ники разговоре.
Она покраснела.
— Неважно. У меня хороший слух. Брюс, пожалуйста, не ходи!
— Ты не знаешь, о чём просишь, — мне отчего-то стало трудно дышать. Ох уж эта ревность…
