С этими словами встал Лорд Джусс; и встал Голдри Блазко, в полном боевом вооружении, в рогатом золотом шлеме и в золотой кольчуге, усеянной рубиновыми сердцами, с двуручным мечом, выкованном альвами, которым он в свое время убил морское чудовище; и встал Лорд Спитфайр, глядевший на лордов Ведьмландии как охотящийся ястреб, ищущий себе добычу; и встал Лорд Брандох Даха и посмотрел на них, а особенно на Кориниуса, с высокомерным весельем, а его руки играли с украшенной драгоценными камнями рукояткой меча. И Брандох Даха глядел на Кориниуса так долго, что тот съежился под горящим взглядом, откинулся назад и сердито нахмурился. Ибо несмотря на все богатство, величественную осанку и красивую внешность Кориниуса, он казался бедняком рядом с Лордом Брандох Даха, и смертельно ненавидели они друг друга. И лорды Демонландии вместе со своими оруженосцами вышли из зала.
Красный Фолиот прислал им в шатры множество вина, еды и деликатесов, а так же музыкантов и менестрелей, которые услаждали их слух песнями и историями прежних лет, чтобы они в полной мере насладились его гостеприимством. А для остальных гостей он приказал принести массивные серебряные кубки и два маленьких бочонка, наполненных ушастыми кувшинами со старым вином, и все в зале, Фолиоты и Ведьмы, выпили кубок в память Короля Гориса XI, убитого рукой Голдри Блазко. Потом, когда кубки опять наполнили шипучим вином, Красный Фолиот заговорил и сказал: — О лорды Ведьмландии, хотите ли вы, чтобы я сказал погребальную речь в честь великого Короля Гориса, которого сегодня похитил у нас темный жрец? — И когда они сказал, что да, хотим, он позвал к себе музыканта, игравшего на теорбе, и еще другого музыканта, игравшего на гобое, и приказал им: — Сыграйте мне печальную торжественную музыку. — И они заиграли Эолийскую мелодию, которая походила на вой ветра в голых ветвях деревьев безлунной ночью, Красный Фолиот наклонился немного вперед со своего трона и заговорил мерным голосом:
Уж в прошлом счастия года,
Пришла болезнь, пришла беда,
Она сжигает мои дни.
Timor mortis conturbat me.
Да, радость здесь — напрасный дар,
Сей мир фальшив и очень стар,
И Дьявол правит искони,
Timor mortis conturbat me.
И все меняется всегда
Вчера любовь, сейчас беда,
Поёшь, танцуешь, вдруг: умри,
Timor mortis conturbat me.
Нет постоянства на Земле,
Лишь ветер носится во мгле,
Мечты — как письмена в пыли,
Timor mortis conturbat me.
Ведь смерть всегда стучится к нам:
