Невольно слезы выступили на глазах Владыкина, не стесняясь он вытирал их тыльной стороной ладони, а как вспомнил сынишку, бегущего за эшелоном, слезы полились ручьем. Луша и сама всплакнула,
Наутро пришли к моргу. Там уж скопилось незнамо сколько родственников погибших, стояли скорбные, ждали сторожа.
Пришел худой и высокий старик, не глядя по сторонам, подошел к двери, загремел ключами. Луша оказалась подле него, и он пропустил ее вперед. Тут же с криком ужаса Луша подалась назад. Тучи крыс со свистом кинулись врассыпную. На полу, в разных позах, валялись трупы. Половина из них были раздеты, на остальных висели подобия лохмотьев. Все они были уже обгрызены крысами.
- Вот гляди, Луша, на это зрелище и думай, что кабы не милость Божия, да не его защита тебя в дороге, лежать бы и мне между ними. Так что, считай, что и меня уже нет, жизнь потеряна, и только чудом Божиим мы сегодня вместе и это счастье - счастье уже потерянной жизни.
Луша не рискнула ступить вовнутрь, Петр отправился на поиски сам. Довольно скоро он вернулся.
- Он там. Нужны носилки.
Сторож помог вынести Белавина наружу, Петр похлопотал о подводе, брата отвезли на квартиру, где несколько верующих сестер принялись обряжать его к последнему пути. Петр оповестил остальных христиан.
Среди провожающих появился Хоменко, были и неверующие. Петр произнес краткую проповедь, молча двинулись на кладбище. Здесь спели несколько христианских гимнов и тело брата Белавина предали земле. Кто-то прислонил к холмику фанерную табличку с текстом из Экклезиаста 12-я глава, 7-й стих: "И возвратится прах в землю, чем он и был, а дух возвратится к Богу, Который дал его."
Через несколько дней появились родственники усопшего. Был среди них и старший сын его. Петр проводил их к могиле брата. Поплакали, поскорбели, поблагодарили Петра Никитовича за хлопоты. Владыкин попросил сына Белавина разыскать в Подольске Павлика и передать ему подарок. Тот охотно согласился.
Луша уезжала довольная. Положение Петра улучшилось, своей кротостью и исполнительностью он снискал расположение начальства, и оно обещало перевести его в город. Уезжала Луша со спокойной душой.
Прошло лето 1932 года. Владыкину пора было уж собираться домой: заканчивался срок его ссылки. Луша жила в ожидании. И вдруг - новая напасть. Петра в самом деле перевели в город, определили по сапожному делу, но дали немыслимый план, о выполнении которого нечего было и думать. Директор же был неумолим: не выполнишь, пойдешь назад, на лесоповал. Сказал - как отрезал. Петр знал по опыту, чем грозит ему работа на лесоповале или лесоразработке: тучи комаров, свинцовые бревна, непосильный труд, скудное питание и как результат этого, слабость, болезнь, смерть. Выход был один: работать над планом всей семьей. Об этом и написал Петр письмо.
