Элен дошла по Грин–стрит до пустыря и увидела костер, разведенный в бочке из–под керосина. Со своей стороны улицы она разглядела, что вокруг костра сидят пятеро цветных — мужчины и женщины. За бочкой, среди травы, на старом диване лежала белая женщина, а на ней цветной мужчина. Она вернулась туда, где стоял Френсис.
— Не могу сегодня ночевать на улице, — сказала она. — Я умру.
Френсис кивнул, и они пошли к автомобилю Финни — черному «олдсмобилю» 1930 года выпуска, безжизненному и бесколесному, в проулке возле Джон–стрит. В машине спали двое — Финни на переднем пассажирском сиденье.
— Я не знаю того, кто сзади, — сказала Элен.
— Знаешь. Это Рыжик из миссии. Он тебя не обидит. А попробует — я ему язык вырву.
— Я не хочу к ним, Френсис.
— Там хоть тепло. А в поле холод, детка, жуткий холод. Будешь шляться одна по улицам — заберут в два счета.
— И ты полезай назад.
— Нет. Мне там тесно. Ноги не помещаются.
— Куда пойдешь?
— Найду, где бурьян повыше, от ветра спрятаться.
— Ты вернешься?
— Конечно вернусь. Выспись как следует, а с утра приду или сюда, или в миссию.
— Я не хочу здесь спать.
— Надо, детка. Больше негде.
Френсис открыл правую дверь и толкнул Финни.
— Эй, бродяга. Двинься. К тебе гости.
Финни открыл глаза, налитые вином. Рыжик продолжал храпеть.
— Ты кто такой? — спросил Финни.
— Френсис. Подвинься, пусти Элен.
— Френсис. — Финни поднял голову.
— За это завтра принесу тебе бутылку, — сказал Френсис. — Ей нельзя там на холоду.
— Нуда.
— Ты мне не нудакай, а подвинься, в жопу, и дай ей сесть.
— Ууввр, — произнес Финни и перелез под руль.
Элен уселась спереди, свесив ноги из машины.
Френсис погладил ее по щеке тремя пальцами и опустил руку. Она подобрала ноги.
— Тебе нечего бояться, — сказал Френсис.
— Я не боюсь. Не в том дело.
— Финни ничего плохого не допустит. А допустит — убью паразита.
— Она знает, — сказал Финни. — Она здесь бывала.
— Правильно, — сказал Френсис. — Ничего с тобой не случится.
— Да.
— Утром увидимся.
— Ага.
— Не унывай, — сказал Френсис.
И захлопнул дверь машины.
С пустой душой он шел на Полярную звезду; им безраздельно владело одно желание: переменить курс своей судьбы. Слишком часто ночевал он на южном краю, на пустыре, в бурьяне. Этого больше не будет. Завтра с утра ему надо было предстать перед старьевщиком, поэтому ночевка в одном из брошенных домов на юге Бродвея, регулярно прочесываемых бессмысленной полицией, — чрезмерный риск. Кому хуже от того, что переночуют под крышей, не на ветру, четыре, или шесть, или восемь человек, — а в доме с поломанными лестницами и дырами в полу, куда можно провалиться и сломать себе шею, в доме, где уже пять, а то и десять лет обитают только голуби? Кому хуже?
