Кейти, моя дорогая, взмолился он про себя, пожалуйста, продолжай меня видеть в дурном свете. Ты должна утвердиться в мысли, что со мной нельзя иметь ничего общего. Ведь мне все сложнее принять такое же решение по отношению к тебе.
— Полезность ребенка? Ограничена? — переспросила она с возмущением.
— Да. Он просто какая-то машина по производству отходов. Как только ситуация становится потенциально интересной, он сразу какает в памперсы. Однажды он даже меня испачкал. Со страха я чуть его с колеи не сбросил.
— Бесшабашный Дилан МакКиннон перепугался того, что его испачкал крошечный ребенок? — Кейти начала смеяться.
— И вовсе не смешно! Тебя там не было. И вообще, ты была когда-нибудь в подобной ситуации?
— В высшей школе я ходила на курсы нянь. Меня сложно испугать маленьким ребенком.
Дилан засопел:
— То же самое можно сказать о необстрелянном солдате-первогодке, который утверждает, что не боится пуль на передовой.
— Это не одно и то же, — сухо заметила Кейти.
— Ну да, я испугался. Но я достаточно храбр, чтобы признаться в своем страхе.
— Ценю твою честность, — как-то неискренне сказала она.
- Только никому не говори, — предупредил Дилан. — А не то пострадает моя репутация.
И не вздумай улыбаться, добавил он про себя. Каждый раз ее улыбка словно обухом била его по голове. Чудесная и очень светлая, она освещала те уголки его сознания, куда он загнал все свои страхи.
— Почему все находят забавным мучить меня? — жалобно-шутливо вопросил он в пространство.
— Ничего подобного, Дилан. Забавен не ты, а твой страх перед таким славным малышом.
— Ты бы не стала называть его славным, когда он морщит лоб, набирает полную грудь воздуха и начинает орать... — Продолжая непринужденно болтать с Кейти, Дилан всё яснее осознавал — ему пора уносить ноги. Тоненькая ниточка приязни, соединившая его с этой женщиной, начинала приобретать прочность каната. Ему уже никогда не забыть ее сияющего, лица, наполненного надеждой.
Да, подумал он, план помочь Кейти сработал слишком хорошо.
— Эй, — напомнил о себе предмет его мыслей, сидящий на холодном полу у его ног, — прекрати переживать.
У Дилана, наблюдающего, как Кейти увлеченно играет с его племянником в кубики, появилось стойкое ощущение, что она видит его насквозь. Он никогда не позволял людям слишком приближаться к себе. Никто в мире не мог угадать, когда Дилан стесняется, когда дурачится, а когда на самом деле испуган. Даже тогда, перед тем сумасшедшим прыжком с самолета, он ухитрился скрыть свой ужас, бросив небрежную шутку.
