И тогда Гниль ринулась в атаку уже не только по земле, но и по воздуху. Многоножки настоящими струями устремились с вершин только что возведённых примётов, кидаясь на демонов сверху.
Их встретил ревущий огонь и разящие, рвущие всё и вся клыки, твёрдая броня, поддающаяся только зачарованным клинкам, но Гниль это не смутило. Даже демоны не могли извергать потоки огня постоянно, без малейшего передыха; они дышали пламенем, и, пока твари атаковали их только по земле, пришельцы ещё могли выстоять. Но когда многоножки бросились сверху, демоны дрогнули. Чёрные тела быстро покрылись желтоватыми росчерками, едва видимыми в свете бушующего пламени.
Теперь демоны не просто ревели от ярости – они выли от жуткой боли; наверное, простым смертным такое не представить. Только один из пришельцев ещё жёг всё вокруг себя, двое других уже катались по камням, погребённые под толстым слоем многоногих тварей. То и дело сквозь жуткую шевелящуюся массу пробивались языки пламени, пожиравшие множество тварей Гнили, но их место мгновенно занимали новые.
И только четверо странников, прижавшиеся к стенам чужой и жуткой башни, единственные свидетели разыгравшейся схватки, видели, что и у Гнили резервы небеспредельны. Лопнувший пузырь уже давно не исторгал новые и новые орды многоножек; огонь сожрал несчётные тысячи бестий, и сейчас жёлтый круг сужался, и притом довольно быстро. Демоны дорого продавали свои жизни.
– Прямо даже как-то не по себе, – пожаловался Брабер. – Всю жизнь демонюков рубил-колол, головы им сносил, рогами торговал… а теперь смотрю, как помирают от Гнили этой самой, – и жалко! Представляешь, сидха – я, гном, демонов жалею!
– Потому что тебе в каждом мэтр Кройон чудится. – Нэисс отвернулась, понурила голову. – Да и мне тоже…
– Чувства в сторону, – одёрнул спутников алхимик. – Надо отметить, гм, что демоны действительно появились очень кстати. Смотрите, Гнили почти что и не осталось!
Кое-как отбивался только один демон. Пошатываясь и уже не взрёвывая, он громадными лапами срывал с себя многоножек, давил и плющил их копытами, то и дело плевался тонкими струйками пламени, но его судьба была предрешена.
Двое других уже застыли неподвижными глыбами не спасшей своих хозяев брони, блестящей и скользкой от пролитой крови; желтоватая жижа парила на камнях среди множества растоптанных многоножек.
Демон упал на колени, взвыл в предсмертном отчаянии; вой нарастал, становясь нестерпимо-режущим, высоким, невыносимым. По губам и подбородку пришельца вновь побежали ручейки огня.
