Я доложил о себе. Посыпались вопросы. Я отвечал так, как учил меня мой бывший станичный комсорг Степа Козлов, то есть полуправду о своем происхождении. Зачитали мою характеристику, из которой я узнал, что являюсь отличником боевой и политической подготовки, что за хорошее знание матчасти и ее использования мне досрочно присвоено звание старшего сержанта, что за время обучения в учебной роте исполнял обязанности заместителя политрука и так далее. Я слушал это как рассказ о ком-то другом. Меня била мелкая дрожь, ведь столько большого начальства сразу я никогда не видел и сильно оробел.
Но тут меня огорошила реплика одного командира, сидевшего в центре стола. Он сказал: «хорош парень, но слишком мал, хлюпик». Это, конечно, было обо мне. А я в это время был худой донельзя при росте 164 сантиметра и выглядел очень невзрачно. В строю я всегда был левофланговым и очень жалел, что с ростом мне не повезло. Понял я, что реплика эта является мне приговором, что меня отбраковывают от какого-то дела, видимо, судя по подготовке, очень значительного. Реплика эта была обо мне, но предназначалась как установка для комиссии, что сидела за столом.
И тогда я, глубоко вздохнув, выпалил первое, что пришло в голову: «мал золотник, но дорог». Тут человек в военной форме, но без знаков отличия в петлицах сказал: «ого, шустрый какой, он мне нравится!». И предложил мою кандидатуру утвердить. Ему ответили: «под вашу ответственность, товарищ Михайлов». А мне указали на одну из дверей. Я вышел и попал в комнату, где уже находились несколько человек из тех, кого вызывали до меня. Значит остальные, кто был отсеян, вышли через другую дверь.
Минут через сорок к нам присоединился и Федор Воронин, единственный знакомый мне человек в нашей новой компании. Он тоже прошел через это чистилище.
Уже позже, через несколько лет, я узнал, что мой защитник, «товарищ Михайлов», был первым секретарем ЦК комсомола после ареста Косарева. Вот как довелось познакомиться.
Когда процедура отбора закончилась, нас, отобранных 30 человек младших командиров из обеих бригад, вывели во двор, построили и сообщили, что все мы отправляемся на выполнение специального задания, что Родина нам доверяет, и мы должны это высокое доверие оправдать. Потом выступил полуштатский товарищ Михайлов, поддержавший мою кандидатуру. После его напутствия нас опять куда-то повели строем, выдали, новое обмундирование, накормили обедом, выдали сухой паек на пять дней и отвезли на вокзал. Там посадили в поезд, и мы отправились в город Баку. Сопровождал нас батальонный комиссар со шпалой в петлицах.
