Иоселе еще плохо понимал английскую речь, хотя посещал школу почти три недели, но он уже улавливал тон и общий смысл фразы, не понимая каждого слова в отдельности. Лучше всего Иоселе понимал мисс Изабеллу: по ее глазам и улыбке он чувствовал, что она хочет сказать. Кроме того, услышанные однажды два еврейских слова внушили ему доверие к ней. Однако, когда учительница обращалась к нему, Иоселе обычно в смущении опускал голову, стесняясь чего-то и краснея. Мисс Изабелла, в свою очередь, тоже очень привязалась к мальчику. Чем более отчужденным казался Иоселе, тем сильнее женщина его жалела. В грустных глазах ребенка она видела всю униженность евреев в России, и учительница хотела возместить любовью к этому бедному мальчику свой долг перед людьми, обреченными на жалкое существование в далекой и чужой стране.
Там, в России, у мисс Изабеллы остался отец, с которым мать развелась, чтобы переехать в Америку с новым мужем, когда девочке был всего год от роду. О родном отце она так ничего и не знала, но сейчас в бледном личике Иоселе, в его печальных темных глазах учительница вдруг увидела незнакомого ей отца, который остался в далекой России. Учительница молчала и думала: «Неужели и он выглядит, как этот мальчик — поникший, с печальными глазами? О чем думает Иоселе? Что происходит в этой маленькой головке? Чего он хочет? Почему он так печален? Боже мой, так печален!» Вдруг ей представилось лицо отца с такими же грустными глазами. Вот ходит он там, по далеким российским степям с узелком за плечами, шагает по бесконечным дорогам огромной страны, и лицо у него такое же несчастное, и глаза, как у этого мальчика, — у всех евреев там такие глаза, и ходят они с поникшими головами, и тяжело у них на душе…
Мисс Изабелла сняла с головы Иоселе бумажную шляпу и спросила, где были струпья, о которых она узнала от Берла.
Иоселе показал больное место.
Учительница долго разглядывала его голову, представляя себе струпики, и размышляла о том, что парша — это символ злосчастной жизни евреев в России.
— Из-за этого тебя отослали обратно?
— Да! — ответил Иоселе, поняв ее вопрос.
— А как же ты один туда добрался? — спросила она наполовину по-еврейски, наполовину по-английски.
— Добрые люди пожалели, отвезли домой. Мисс Изабелла на минуту задумалась о себе, годовалом ребенке на руках у матери, прибывшей в Америку. Если бы у нее на голове оказались такие же струпья, то она тоже, наверное, сидела бы сейчас с печальным взглядом, в ужасном настроении. Она снова ощутила, как близок ей этот ребенок.
