Дня через три стала болеть вся нога и начал неметь большой палец. Ухудшение наступило вдруг, когда Иван Петрович спросонок резко подскочил к заплакавшей ночью девочке. Всю последующую неделю он пребывал в мучениях, но, как ни уговаривала жена, в поликлинику так и не пошел. Он выпил все домашние запасы анальгина и все остальные таблетки в коробочках, на которых рукой жены было написано «от боли». Он измазал на ногу весь тюбик «Финалгона», прикладывал к ноге горячую грелку, но кроме усиления боли ничего не почувствовал. А после того как супруга помассировала больную ногу, Иван Петрович даже был готов пойти к врачу. Хотя о нормальной ходьбе речи и не могло быть. Ходил он так, будто больная нога у него стала короче, прихрамывая и через каждые несколько шагов делал остановки. Останавливаясь, он непременно подгибал мучавшую его конечность, а стоял на здоровой, опершись на какой-нибудь предмет.
Особенно тяжело Ивану Петровичу давался утренний кашель. С юности он стал курить, да так, несмотря на многократные попытки, и не бросил. Кашляя, приходилось немного наклоняться вперед, а рукой придерживать живот. Причем одновременно надо было и успевать приподнимать больную ногу.
К середине второй недели боль, как показалось Ивану Петровичу, стала немного ослабевать. Он по-прежнему большую часть дня находился в постели и, найдя более-менее удобное положение, старался уже не двигаться. И вдруг случилось то, чего он меньше всего ожидал. Столько времени мучавшая его боль как-то враз, совершенно неожиданно исчезла. Обрадовавшись, что вот все прошло, как и говорил, само по себе, он осторожно присел в постели, как бы еще не веря в произошедшее, и, опустив ноги на пол, стал нащупывать ими тапочки.
– Ах ты боже мой, ну вот все кажется и прошло. Ах ты боже ты мой, – радостно твердил он, пытаясь вставить левую ногу в тапок. – Да что такое, поди ж ты, совсем разучился одеваться, – засмеялся он.
Иван Петрович еще повозил под диваном ногой, но так и не смог попасть в «непокорный» тапок.
– Что ты будешь делать? Маша, Машенька, да иди же скорей сюда! У меня все прошло! Смотри, боли нет! Да где ты, Маша! – продолжал радоваться Иван Петрович.
В комнату торопливо вошла испуганная Марья Васильевна. Хотя дети и забрали на время болезни мужа внучку, переживания за супруга, бесконечные с ним споры до ругани о необходимости пойти к врачу, да и бессонные ночи проглядывали усталостью на ее лице.
– Вот, смотри! – Иван Петрович хлопнул руками себя по коленям. – Ничего не болит! – И взглядом победителя посмотрел на жену. – Ну-ка, лучше помоги мне надеть тапок. Один надел, а другой что-то вертится и вертится.
