В эту минуту, оглядываясь назад, она вдруг поняла, что Даллас был посвящен в тайну Медины и поэтому убедил его остаться и не подвергать себя риску быть пойманным. И Даллас, давно свыкшийся с необходимостью строго хранить служебную информацию, не рассказал об этом никому, даже своей жене. Но теперь она сама работает на Агентство и знакома с этим правилом не понаслышке. Все сведения агент обязан держать при себе и не делиться ими ни с друзьями, ни с соседями — ни с кем; скрытность становится его второй натурой.
— Даллас ведь знал об этом? — спросила она для пущей уверенности.
— Он знал, что я не контрактный агент. Но мое настоящее имя было ему неизвестно. Раньше, когда я работал с ним, он знал меня под именем Такера.
— А мне вы зачем сообщили свое имя? Вы сделали это совершенно напрасно. — Лучше бы он ничего ей не говорил. Если только рассказы о неуловимом Джоне Медине правда хотя бы наполовину, ей незачем знать о нем всю подноготную. В этом случае гораздо надежнее и безопаснее вообще ничего не знать.
— Может, и не напрасно, — задумчиво обронил он, но не стал пускаться в дальнейшие разъяснения.
— Почему вы не сказали нам правду? Мы же работали вместе, как одна сплоченная команда. Мы доверяли друг другу.
— Так безопаснее. Не зная моего настоящего имени, вы не смогли бы его назвать, если бы вас схватили.
— А если бы схватили вас?
— Меня им никогда не поймать.
— Вот как? Почему же?
— Яд, — коротко ответил он.
Ниема поежилась. Она слышала, что некоторые агенты еще во времена «холодной войны» носили с собой специальные пилюли с цианидом, которые должны были проглотить, дабы не быть пойманными. При мысли о том, что Джон Медина предпринял те же самые меры безопасности, у нее засосало под ложечкой.
— Но…
— Это лучше, чем подвергнуться жестоким пыткам. — Он пожал плечами. — За прошедшие годы я многим успел крупно насолить. Уверен, они при случае с удовольствием разорвут меня на мелкие кусочки.
Принимая во внимание все, что ей было известно о его подвигах, Ниема могла бы сказать, что он несколько недооценивает ситуацию. Ходили слухи, что он убил собственную жену за то, что та была двойным агентом и намеревалась разоблачить «крота», внедрившегося в высшие эшелоны власти. Ниема не очень-то верила подобным слухам, поскольку сомневалась в самом существовании Джона Медины. Никто из тех, кто рассказывал о нем небылицы, ни разу не видел его в глаза и не знал, кто он на самом деле. Ниема считала его чем-то вроде легенды, имевшей хождение в интеллектуальных кругах.
