Спатц снял свою фетровую шляпу и положил ее на стол. Достал портсигар.
— Значит, это я вызвал вас. Благодаря той женщине в задней комнате.
Спатц холодно поднял на него глаза.
— Мы обязательно, — продолжил Моррис, спрыгивая со сцены, — должны поговорить. Вы так не думаете? Ради большей пользы для Рейха и наших жизней?
— Чего вы хотите, Моррис?
— Мои документы, — ехидно улыбнулся юрист. — Я полагаю, они у вас. Пожалуйста, присядьте.
— Мне от вас ничего не нужно.
Моррис вздохнул, как человек, который долго терпел.
— Я говорю о бумагах Филиппа Стилвелла, украденных из папок моей фирмы, которые, как я полагаю, вы затем стащили из квартиры его любовницы, когда чуть не убили ее два дня назад.
Спатц сосредоточился на том, чтобы зажечь спичку, не повредив пальцы.
— В той комнате не было документов.
Юрист сжал губы, когда Спатц бережно поднес пламя к сигарете, кончик «Данхилла» засветился теплым огнем, ему было совершенно безразлично.
— Я послал вас туда, чтобы вернуть себе свою собственность. Но вы слишком долго где-то пропадали, и сегодня я поехал туда сам. Русская шлюха пустила меня в комнату за скромное… вознаграждение. Я внимательно их искал.
— И ничего не нашли.
— Я хочу вернуть то, что принадлежит мне.
Моррис положил руки на стол: маленькие, беспощадные, влажные от желания. В одной руке он держал короткоствольный пистолет.
— Если вы не будете помогать мне, фон Динкладж, я буду вынужден прибегнуть к помощи друзей, — настаивал юрист. — Ваша… подруга явно не арийского происхождения. Она украсит рабочие лагеря фюрера.
— Вы теряете время. Я не видел ваших документов. Я не брал их. Я не знаю, где они находятся.
— Вы знакомы с рейхсфюрером Гиммлером? — спросил Моррис.
Спатц был спокоен. Его глаза скользнули по лицу юриста: маленькие влажные глазки, сжатые губы со злобной ухмылкой.
— А вы? — спросил он.
— Наши пути пересеклись. Я имел возможность оказать ему… некоторую услугу. Рейхсфюрер предпочитает говорить, что он передо мной в долгу. Смею надеяться, что Великий человек прислушивается к моему мнению.
— Глава СС никому ничем не обязан. Если вы считаете иначе, вы не доживете до завтра.
— Ха! Очень хорошо, фон Динкладж! Аплодирую вашей проницательности!
— Так вы потеряли бумаги Гиммлера? Неудивительно, что вы так обеспокоены. Я бы не хотел сообщать Великому человеку, как вы его зовете, такие новости.
— Я ничего не говорил ни о Гиммлере, ни о каких-либо документах, — пистолет качнулся в руке Морриса. —
