Я люблю ночь.
– Куда тебя понесло, вот убьют, тогда узнаешь почем фунт лиха, – кидает мне вдогонку Полина.
– Ничего с ней не случиться, – отвечает ей ее молодой друг, из-за которого я и ухожу последнее время на ночные прогулки, не желая им мешать. – В Японии всего девять процентов преступности. А тут район храмов – кто же будет нападать на человека в таком месте?
– Ты не знаешь Джулию. Сколько бы ни было на улицах криминала, все эти девять проценты будут ее.
Однажды, гуляя возле парка, я нашла потерянную кем-то малиновую орхидею и взяла ее домой. Цветочек казался слабым и иссушенным за день лежания на солнце. Я принесла его в свой угол и поставила в маленькую, только что купленную вазочку.
– Выживешь – поедешь со мной в Россию, – легкомысленно пообещала я орхидее. До отъезда оставался месяц.
Цветок выжил и простоял до окончания контракта. Увы, когда мы должны были уезжать, мне пришлось нарушить данное обещание. Я поставила орхидею в вазу с цветами, подаренными нам друзьями на сайонара-пати., которые мы не имели возможности увезти с собой.
Тем не менее иногда мне кажется что эта орхидея сопровождает меня и по сей день, расцветая где-нибудь в астральных высотах своим необыкновенным малиновым цветом.
Всем работающим с нами в клубе мы давали прозвища. Делалось это с тем расчетом, чтобы окружающие, услышав как мы произносим чье-нибудь, имя не подумали, что мы злословим на их счет. Так филиппинка Мелоди получила прозвище Музыкальная, малышка Ти-ти – Мелкая, Тереза – Нянюшка. Ну и все остальные в том же духе.
Однажды, заехав за нами Кот велел садиться в машину, а сам, ничего не объясняя поднялся к нам в «апартаменты», где пробыл минут десять.
На все наши расспросы о причинах столь странного поведения он отмалчивался, лишь заговорчески улыбаясь: мол, после работы узнаете.
Наверное он там оставил бомбу, – предположил кто-то из нас. При слове «бомба» Кот рассмеялся, но снова ничего не сказал.
После работы он вместе с нами поднялся на лифте и вошел в наше логово. Под туфлями что-то хрустело, пока мы разбирались с плохо работающим выключателем.
Но когда вспыхнул свет мы увидели вокруг тысячи мертвых или умирающих рыжих тараканов. Мерзкие твари плотным ковром покрывали весь пол, самые сильные пытались ползти по стенам, но срывались, пьяно поводя длинными усами и будто бы недоумевая: что за чума их постигла?
Никто из нас не завизжал, не сказал ни слова. С каждым шагом – хрусть-хрусть – давя тараканов наш менеджер прошел в комнату, где, вооружившись стоящей в углу метлой, смел насекомых с середины пола и открыл форточку.
