Билл поскреб щетинистый подбородок.
— Я тоже никого не видел. Марли вообще идеальная соседка. Всегда остановится поболтать, когда мы ее встречаем, и не задирает свой нос, как некоторые. И дворик содержит в чистоте и порядке.
Дейн хмурясь записывал ответы в маленький блокнот.
— Что, вообще никого? — не мог успокоиться он. — Ни разу?
Лу и Билл переглянулись, покачали головами и беспомощно развели руками.
— А семья? Братья, сестры?
Снова качание головами.
— Подружки? — Дейна это уже начинало раздражать.
— Нет, — сердито ответила Лу. — Никого. Она и за двориком сама ухаживает, не кланяясь соседским мальчишкам. Никто, кроме почтальона, к ней не заглядывает.
Тупик.
Дейн растерялся. Оглянувшись на нахмуренного Трэммела, он понял, что напарник переполнен теми же чувствами. Мужчины, бывает, живут отшельниками, но чтобы женщина?..
Он решил зайти с другого фланга.
— А сама она часто уходит из дому?
— Нечасто. Разве что в кино время от времени, насколько мне известно. Просто не верится, что ею интересуется полиция. Когда Билл два года назад сломал ногу, она оставалась с ним каждый раз, когда мне нужно было куда-нибудь отлучиться.
Лу устремила на Дейна такой взгляд, что тому захотелось поменяться местами с Трэммелом, в чью сторону она вообще не смотрела.
Он закрыл свой блокнот.
— Спасибо за помощь.
«Ничего себе помощь!»
Соседи справа рассказали о Марли практически то же самое, что и Лу с Биллом, даже меньше того: у хозяйки дома болели ноги и она не имела возможности уделять дому Марли столько же внимания, сколько уделяла Лу. Впрочем, она сказала, что никого постороннего у соседки ни разу не видела.
Они вернулись к своей машине, сели и в молчании уставились на дом, на котором висела адресная табличка «Хейзелвуд, 2411». Аккуратный крепенький одноэтажный бунгало с верандой. Типичный образец домов застройки пятидесятых годов. Правда, он был выкрашен в мягкий песочный цвет и фасад был оживлен некоторыми архитектурными деталями, какими женщины обычно украшают свои гнездышки. Ставни по цвету напоминали мороженое… Впрочем, как точно называется этот оттенок, знают, наверно, только женщины и гомосексуалисты. Парадное крыльцо украшали два декоративных папоротника и какие-то розоватые цветы, горшки с которыми были подвешены на специальных крючках.
Итак, что же пока удалось узнать? Только то, что их главная подозреваемая ведет образ жизни примерной монашки?
— Бьемся без толку лбами о стенку, — наконец нарушил молчание Трэммел.
