Такт и терпение – вот те два основополагающих качества, без которых невозможно сплавить страну воедино, но именно их и недоставало сербам. На старой Военной Границе, в Крайне, и в несколько меньшей степени в остальной Хорватии основу полиции составили сербские потомки «гренцеров», которые не утруждали себя проявлением уважения к национальным чувствам хорватов. Сербы грубо вели себя по отношению как к албанцам в Косове, так и к болгарам в Македонии[89]. Однако с самой худшей стороны они показали себя в том, что касается сараевского покушения 1914 года.
С самого начала войны и на протяжении четырех лет кровопролития союзники твердо верили в то, что их дело правое и что Королевство Сербия не причастно к убийству эрцгерцога Франца Фердинанда. Затем в 1924 году министр бывшего сербского кабинета написал в газетной статье, что премьер-министр Пашич знал о готовящемся заговоре. Зарубежные сторонники сербов, например, Р. Ч. Сетон-Уотсон, умоляли Пашича выступить с опровержением, однако тот на протяжении более чем года хранил молчание, а затем просто отмахнулся от статьи, назвав ее сфабрикованной. Он считал ниже своего достоинства отвечать борзописцам с их злобными нападками на Сербию. Однако худшее не заставило себя ждать.
В 1914 году на мосту, неподалеку от того места, где разыгралась сараевская драма, представители Австрии установили бюсты убиенной четы, под которыми поместили мемориальную плиту со словами: «На этом месте 28 июня 1914 года эрцгерцог Франц Фердинанд и его супруга София Гогенбургская отдали свою жизнь и кровь за бога и страну». Рядом располагался призыв: «Путник, остановись!».
После войны югославские власти варварски снесли бюсты и мемориальную плиту. В 1930 году на здании, перед которым Гаврило Принцип разрядил свой револьвер, появилась новая плита:
На этом историческом месте в день святого Вита в 1914 году Гаврило Принцип возвестил приход свободы.
На церемонии открытия присутствовали некоторые из заговорщиков и их родственники. Старина Сетон-Уотсон взвыл, узнав об этом: «Это вызов всем здравомыслящим людям».
В своей истории первой мировой войны Уинстон Черчилль писал: «Принцип умер в тюрьме, и монумент… возведенный его соотечественниками, служит напоминанием его и их бесчестия»[90].
Если сербы страдали манией преследования, то хорваты – классическим комплексом неполноценности. На протяжении столетий ими правили, их опекали более развитые немцы, венгры и итальянцы. Одновременно хорваты считали, что принадлежат к «Западной» Европе, что якобы давало им право свысока посматривать на «восточных», «византийских» и «примитивных» сербов и даже отрицать всякое с ними родство.
