В этот миг ужасающий вопль высоко наверху заставил их вскинуть глаза. Ястреб рванулся вниз, упав прямо на них, как комета. В последний момент птица взмыла вверх, но Семеркет почувствовал на щеке дуновение, когда она пронеслась мимо.
Птица безумно закружилась, трепеща крыльями и крича на него. Потом настороженно уселась на поперечную балку башни, глядя прямо на Семеркета — крошечное, невероятно красивое создание, с глазами, светящимися умом. Ястреб склонил головку набок. Когда дознаватель протянул палец, чтобы коснуться маленькой птицы, та громко заклекотала и взмыла в воздух, чтобы устремиться в пустыню, к Великому Месту.
Семеркет и Квар безмолвно посмотрели друг на друга, лишившись дара речи. Нубиец дрожащими пальцами начертал в воздухе священный знак. Не могло быть знамения яснее: один из богов, принимавших вид ястреба — Гор или Хонс — пытались что-то им сказать.
Чиновник поднял свою дорожную палку, Квар — свое копье, и оба они двинулись в том направлении, куда улетел ястреб.
Они не прошагали и нескольких минут, как услышали крики. Невдалеке в их сторону бежал отряд меджаев. Квар выкрикнул приветствие и помахал копьем.
Обе группы встретились в высохшем русле реки. Предводитель меджаев, которого Квар приветствовал как начальника, направился прямо к Семеркету и заявил, что его зовут сотник Ментмос. Седой, тощий, как палка, прямой, как копье, он торжественно обратился к чиновнику:
— Там то, что вы ищите… По крайней мере, мы гак думаем.
Семеркет последовал за меджаями в овраг. Его глаза шарили по сторонам, осматривая Великое Место. В утесе над ними, на середине склона, было вырублено в камне маленькое святилище, так хорошо замаскированное, что раньше чиновник его не замечал. Указав на это святилище, он спросил Квара, что это.
— Святилище Осириса, — ответил нубиец.
Семеркет насторожился. Именно сюда Хетефра отправилась в тот день, когда ее убили. Далеко впереди, где склоны небольшого сухого русла понижались и сливались с песком, стоял меджай. Они быстро подошли, чтобы посмотреть, что он охраняет.
У ног меджая лежал комок рваных волокон рафии, грязный и смятый, почти скрытый двумя валунами. Семеркет опустился на колени, чтобы как следует его рассмотреть. Когда-то волокна были ярко-голубыми, но теперь песок и грязь превратили их в темно-коричневые. Что-то еще изменило цвет, и чиновник нагнулся ниже, чтобы рассмотреть.
Пятно оказалось пятном засохшей крови, темной и отвратительной. Семеркет бережно перевернул комок. К нему прилипли кусочки грязного воска. Дознаватель осторожно надавил на комок рафии изнутри, чтобы он принял первоначальную форму, и заметил, что волокна сплетены так, что напоминают мягко закругляющиеся крылья грифа.
