– Они всегда там всплывают.
– Куда катиться этот мир? – спросил Эдриан, допивая остатки пива.
– Так было всегда.
– Думаешь?
Джим откинулся назад, когда официантка поставила свежее пиво перед парнями.
– Нет, я знаю.
***
«Deinde, ego te absolvo a peccatis tuis in nomine Patrls, et Filii, et Spiritus Sancti… »
Мария-Тереза Бодро взглянула на решетчатое окно исповедальни. Профиль священника по другую сторону перегородки был укрыт тенью, но она знала его. Как и он её.
Он также прекрасно знал, чем она занималась и почему ходила на исповедь как минимум раз в неделю.
– Иди с Богом, дитя мое.
Священник задвинул панель между ними, и паника сдавила ей грудь. В эти уединенные моменты, когда она выкладывала свои грехи, унизительное положение, в котором она оказалась, всплывало наружу, и сказанные слова ярким светом озаряли то, каким ужасным образом она проводила ночи.
Отвратительные картины уходили не сразу. Но от удушающего чувства, вызванного мыслью о том, куда она потом отправится, становилось совсем невмоготу.
Собрав свои четки, она опустила бусины и звенья в карман пальто и подхватила с пола сумку. Её задержали шаги снаружи исповедальни.
У неё были причины оставаться в тени, не все из которых связаны с её «работой».
Когда звук тяжелых шагов стих, она отодвинула красный бархатный занавес и выбралась наружу.
Колдвеллский кафедральный собор Святого Патрика, возможно, вдвое меньше собора в Манхэттене, но все же был достаточно большим, чтобы внушать трепет даже неистинно верующим. Из-за готических арок, похожих на крылья ангела, и высокого потолка, которому, казалось, не доставало всего нескольких дюймов до Небес, она чувствовала себя недостойной и одновременно признательной за то, что находилась под этим сводом.
Ей нравился аромат внутри собора. Пчелиный воск, лимон и ладан. Восхитительно.
Двигаясь мимо алтарей, она лавировала между строительными лесами, которые установили для мытья мозаичных окон. Как всегда, стойки с мерцающими церковными свечами и тусклое освещение на неподвижных статуях умиротворяли её, напоминая, что бесконечный покой ждал всех в конце жизни.
При условии, что тебя пропустят через жемчужные врата Рая.
Боковые двери собора закрывались после шести вечера, и как обычно, ей пришлось выходить через парадные, что, казалось, оскверняло главный вход. Резные панели больше подходили для приветствия сотен приходящих на воскресные службы… или гостей важных свадебных церемоний… ну, или целомудренных верующих.
