В России демократическая и либеральная линии в освободительном движении обозначились довольно четко, и Игорь Пантин прав, если он действительно так говорил, что русский демократизм всегда был антилиберален, а либерализм антидемократичен. Антидемократизм либерализма обозначился сразу же после победы над «коммунизмом». Внутри он всегда был такой. Но он вынужден был рядиться в «демократию», поскольку народные низы, народная демократия были настроены антикоммунистически. Парадокс и путаница — только не та путаница, которая в головах у людей, а реальная «путаница» самой истории, которая, как выражался АИ.Герцен, «угодна богу», — состоят в том, что именно то движение, которое было порождено народными низами, дважды обернулось против них же. Ведь коммунизм также выродился в краснобайство, в самое настоящее либеральное барство, и именно это главным образом убивало демократа и коммуниста Ильенкова.
Как бы ни выражали свои настроения народные низы, в форме коммунизма или в форме антикоммунизма, суть их одна — это демократические настроения. Вот чего не может понять либерал, независимо от того, есть у него партийный билет в кармане или у него такового нет. И это можно понять только лишь руководствуясь методологией конкретного историзма, который разрабатывал и мастерски умел применять Ильенков. Либерал же, с билетом или без билета, держался и держится метафизической догмы о несовместимости коммунизма и демократии. Когда у него был билет в кармане, он эту несовместимость оправдывал тем, что низы не готовы к принятию коммунистической демократии, и на этом основании ограничивался демократизм низов. Сейчас, когда у него этого билета нет, он распинается о принципиальной несовместимости коммунизма и демократии, что коммунизм якобы тоталитарен по самому своему существу. Либерал вообще любит именно отвлеченные, абстрактные разговоры о тоталитаризме, коммунизме, демократии и т. д. и потому не любит Гегеля, который требовал, чтобы истина всегда была конкретной.
Ильенков прекрасно понимал историческую диалектику либерализма, коммунизма и демократии. В своем докладе «Маркс и западный мир» он сравнивает две очень разные реакции на «призрак коммунизма», который замаячил на горизонте Европы, — реакцию либеральной «Аугсбургской газеты», и реакцию демократа Маркса. Вернее, эту разницу демонстрирует сам Маркс в своей статье «Коммунизм и аугсбургская «Allgemeine Zeifung». Позиция «Всеобщей газеты» страусиная. «Она, — по словам Маркса, — обращается в бегство перед лицом запутанных современных явлений и думает, что пыль, которую она при этом поднимает, равно как и бранные слова, которые она, убегая, со страху бормочет сквозь зубы, так же ослепляют и сбивают с толку непокладистое современное явление, как и покладистого читателя»
