«Великий Глаукс! Я стал похож на чайку!»
Вскоре они нашли какое-то дерево, дупло в нем оказалось ужасное. Совята с трудом протиснулись сквозь узкое отверстие в кишащее паразитами убежище.
— Ну и мерзость! — ахнула миссис Плитивер. — Никогда еще не видела такой грязи!
— А мха тут нет нигде? — уныло поинтересовался Сумрак, вспомнив невероятно мягкий и густой мох, устилавший дупла в Зеркальных Озерах.
— Можешь слетать на поиски, — отрезала миссис Пи. — А я пока постараюсь съесть столько червей, сколько в меня влезет.
Сорен высунулся из дупла.
— Началась метель. Вокруг ничего не видно. А земля усыпана снегом, да таким густым, что никакого мха мы все равно не отыщем.
— Тогда давайте попробуем размягчить еловые иглы, — предложила Гильфи. — Это делается так. Сначала как следует мнем иглы клювом, потом глотаем, но так, чтобы они попали в первый желудок — в тот, что перед мускульным. Дальше нужно подержать их там подольше, а потом отрыгнуть обратно, как погадку. После этого сосновые иглы станут мягкими, а высохнув, будут совсем как мох. Строго говоря, это, конечно, никакая не погадка, потому что иглы отрыгиваются влажным комком, а не сухим шариком.
— Какая разница, как это называется? — процедил Сумрак. — Главное, чтобы мягко было.
— Давайте попробуем, — решил Копуша. — Мне совершенно не хочется оставлять дупло в такую метель.
Согласившись, из своего укрытия они выбрались только один раз — чтобы набрать полные клювы еловых игл. Потом все четверо принялись их пережевывать, глотать и отрыгивать. Тем временем миссис Плитивер со вкусом втягивала в себя червей и жуков-рогачей, а также уничтожила пару-тройку крошечных червячков, из тех, что особенно любят заводиться в птичьих перьях. Она хорошо знала свою работу и решительно избавлялась от самых опасных для совиного здоровья паразитов.
— Кажется, я больше никогда не смогу проглотить ни одного жука-рогача, — простонала бедная змея через час.
И тут в дупле раздался жуткий булькающий звук.
— Что это? — вздрогнул Копуша.
— Это я так рыгаю, — ответил Сумрак, разевая клюв. Под сводами дупла снова прокатилось бульканье.
— Ой, я тоже хочу попробовать! — восхитился Копуша.
Вскоре совята затеяли соревнование по отрыгиванию. Они хохотали, ухали, гудели и булькали, позабыв о бушующей снаружи вьюге. Они даже придумали особые конкурсы. Сначала был учрежден приз за самый громкий звук, потом за самый булькающий, затем за самый отвратительный, а в конце — за самый приятный и изысканный. Все ожидали, что в последней номинации победит Гильфи, но победа, как ни странно, досталась Сорену. Зато Гильфи ухитрилась произвести самый отвратительный звук.
