Наши вологжанки вообще пользовались у мужчин всех мастей большим успехом. Особенно удивительно было, когда за нашими девушками ухаживали болгары, потому что болгарки, на мой взгляд, по сравнению с нами гораздо краше. Многовековое смешение народов Болгарии с турками привело к тому, что их женщины обладают чудесной красотой, они стройны и миниатюрны, с маленькими головками, небольшими носиками и большими, прекрасными глазами. Правда у них, по мнению местных кавалеров, есть один большой недостаток — темная кожа. Наши крупные, голубоглазые, русые и белокожие девушки, даже не будучи красавицами, просто сводили болгар с ума.
За армянской группой отдыхали немцы. Они чувствовали себя, как и везде в Европе, полными хозяевами положения и места, шумели, пили пиво и писали прямо под пляжное ограждение, не давая себе труда дойти до бесплатного туалета. Переодевались они на виду у всех, беззастенчиво обнажая свои обрюзгшие телеса перед всем светом. Я не ханжа, но при таком скоплении людей разных национальностей и культур ждешь от соседей уважения.
Андрей Салтыков познакомил меня и сестру мою Лену с молодыми интернами, приехавшими в Вологду после Ленинградского медицинского института. Слава Цирульников, Миша Островский и Рома Гриншпон были на десять лет младше меня, и я чувствовала себя с ними «мамкой», а они радовались тому, что у них есть взрослая подруга, надежная опора в чужом городе, да и просто новый человек. Они не давали мне скучать. Мы часто гуляли по городу, болтали, смеялись, и я смотрела на родную Вологду их глазами. Мальчики столичного воспитания и обучения, они не пропускали ни одного концерта в филармонии, ни одного нового спектакля в драматическом театре, ни одной выставки в музее, ни одного нового фильма. Мы с сестрой особенно сблизились со Славой Цирульниковым. С первой минуты знакомства у нас появилось ощущение, что это абсолютно свой человек, понятный и близкий. Он очаровал даже мою строгую маму тем, что с восторгом поедал ее соления и маринованные грибы. Он вошел в нашу семью, как в свою, и был принят, как свой.
В 1980 году в Москве состоялась международная Олимпиада. Москву «очистили» от бомжей и проституток, выселив их на так называемый 101 километр. Кроме того, на время Олимпиады власти запретили иногородним гражданам въезд в столицу. На юг можно было проехать только объездными путями. Москвичи очень радовались этому положению, потому что в магазинах появились все дефицитные товары, новые импортные продукты питания, а очереди из голодных провинциалов исчезли, как по мановению волшебной палочки. «Колбасные» поезда, в которых вся Россия возила колбасу и сосиски из Москвы в свои города и веси, стояли на приколе. Как назло, к Лене приехала ее словацкая подруга Яра, сестра моей Милы, и нам приходилось из кожи вон лезть, чтобы кормить ее более или менее сносными продуктами. Замечательный сын, Славка, посылал родителям из Вологды ягоды, грибы и подношения своих больных, а родители взамен присылали ему всякие деликатесы, чтобы подкормить ребенка в чужом городе. В тот момент он получил посылку с финскими деликатесами, которые осели в Питере по дороге из Финляндии в Москву на Олимпиаду. Славка всегда кушал хорошо и с удовольствием, поэтому отличался плотным телосложением, тем более он меня до глубины души тронул, притащив эту посылку к нам ради угощения Яры. В посылке нашелся финский сервелат, сыр неземной вкусноты и финские шоколадные конфеты. Ярке мы наврали, что вся эта благодать куплена в Вологде по случаю.
