«Роман поучителен, — пишет Мариэтта Шагинян. — Его серьёзный и мрачный тон внезапно воспринимается, хотел или не хотел этого автор, как великолепная сатира. Вы чувствуете, что такое положение правосудия есть показатель гнили всей общественной системы». Правосудие здесь совершенно ни при чём. Оно торжествует в конце романа. Правильнее было бы сказать, что серьёзный и мрачный тон таких литературных вздоров отвлекает умы людей от действительного содержания общественной борьбы, а «разоблачениями» давно прикрывается вся буржуазная литература, сеющая отчаяние и мистический ужас перед жизнью.
4
Итак, примеры показывают, что Мариэтта Шагинян не всегда сводит концы с концами. Дневник рисует автора то пылким энтузиастом, то разносторонним человеком, владеющим всеми оттенками культуры, то глубоким практиком, способным разбираться в сложных вопросах техники и народного хозяйства. Время от времени выясняется и оборотная сторона медали: скоропалительность вместо действительного знания фактов, двоякая мера вместо «органического внутреннего единства».
Просим иметь в виду, что у нас нет желания изобличить в чём — нибудь Мариэтту Шагинян. Единственная наша цель — доказать, что женщина с недовольным лицом в Доме колхозника была права. Давно замечено, что народные массы тонко чувствуют всякое проявление фальши. Следуя великой традиции нашей классической литературы, нужно воспитывать в себе отвращение к риторике и фразёрству. Не смеем давать советы такой опытной писательнице, как Мариэтта Шагинян, но что — то в этом роде нам хотелось бы выразить.
Заметный недостаток действительного содержания заставляет автора «Дневника» прибегать к различным средствам литературной бутафории. Сюда относятся особая приподнятость речи, лирические отступления и так называемые образы, а также рассуждения, имеющие претензию на философскую глубину. Исследуем прежде всего систему образов Мариэтты Шагинян.
Записывая факты и цифры, автор «Дневника писателя» украшает их розами своего красноречия. Мы можем узнать, например, что Мариэтта Шагинян полюбила коров, которых прежде боялась и считала глупыми. «И вот они начинают вытягивать к нам милые морды с влажными губами, с большими круглыми кроткими глазами, с крутыми лбами и локонами между рогов…» Коровы с локонами — это недурно для очерка о животноводстве. «После коров показали нам большого белого хамаданского осла — замкнутое и надменное животное, себе на уме». Что ослы бывают себе на уме, если это им выгодно, — факт доказанный, но Мариэтта Шагинян приехала не в зоологический сад для подобных наблюдений. То же самое нужно сказать о сравнении лошадей с балеринами, «скаковых летунов» с модной барышней, производителей на конском заводе с «цветущей матерью — домохозяйкой» и т. д.
