Милый дедушка, новаторы и консерваторы, те и другие, часто ругаются «объективизмом», между тем это вовсе не ругательство. Не всякий объективизм плох, напротив — глубоко и до конца проведенный объективизм является первой чертой материалистического мировоззрения. Как–нибудь в другой раз я покажу вам, что из диктата действительности, не из другого источника, растут и подлинная субъективность, и революционная страсть, горящая ярким огнем в учении Маркса и Ленина.
А впрочем — вы это знаете без меня. И не новость те странные вспышки другого пламени, которые появляются в этом огне и с треском исчезают. Вы слишком хорошо знаете жизнь, чтобы видеть в таких феерических явлениях простые ошибки ума. Вы знаете, что слепые движения воли, от коих даже земля трясется, не в лоне теории родились, и ей самой бывает при этом сиро и неприютно. Скорeе можно упрекать ее в слабости перед лицом реальных сил, которые выражаются в этих стихийных поветриях.
Я теперь с удовольствием вижу в газетах, что слово «волевой» утратило свой прежний, слишком мягкий свет, вроде его даже в отрицательном смысле начали применять. Видно также, что люди стали больше интересоваться историей, между тем прошлое как раз не зависит от нашей воли — что было, то было. Чего доброго, еще созерцание восстановят в его правах, потому что самое плохонькое созерцание реальных вещей и процессов лучше дикой привычки скособочить независимую от нас картину мира в угоду нашему видению. Вы все это лучше поймете, когда по плану движущейся эстетики мы перейдем к общему и частному.
А теперь не стану вам больше портить самочувствие. Примите, милый дедушка, эти набросанные мною критические заметки в образах — полусмешных, полупечальных, простонародных, идеальных… Далеких, конечно, от художественного совершенства, но действительных на сегодняшний день, как справка из домоуправления.
Серьезное и смешное связаны крепким узлом в самой жизни. И пусть вас это не смущает, любезный Константин Макарыч. Гоните прочь глупые предрассудки! Ведь пионеры нашего великого дела были веселые богатыри — они презирали тупую, чугунную серьезность, мещанскую чопорность, чуждую психологии трудящегося человека.
Так что не ставьте мне в вину шутливый тон этого послания. Сам Державин истину царям с улыбкой говорил. В стихах, конечно. Ну, а так как у нас царей, слава богу, нет, то можно и в прозе.
Прощайте, милый дедушка! Не забывайте меня, старый друг, ведь я вам через И.Жукова прихожусь дальним родственником.
