Оно написано в литературно–публицистическом жанре «писем», имеющем давнюю традицию в эстетике. Вспомним «Письма об эстетическом воспитании» Ф. Шиллера, «Письма без адреса» В.Г. Плеханова и многие другие, на что ссылается М.А.Лифшиц уже на первой странице своего сочинения. Но письма эти озаглавлены «На деревню дедушке», как было адресовано письмо чеховского Ваньки Жукова отославшего «в никуда» свою душераздирающую исповедь–жалобу. Известно, что этим А.П. Чехов подчеркнул ее безнадежность и безответственность в современном ему мире.
Аналогичный смысл имеет и заголовок данного сочинения М.А.Лифшица. Автор не надеется, что его голос будет услышан и что он получит ответ. Быть может кто–то найдет такую позицию несколько пессимистичной. Но с другой стороны, она говорит о масштабе развития «обратных сил» в философии и эстетике, о господствующем ныне значении субъективистской моды, о широте распространения разного рода религиозно–идеалистических и ревизионистских идей, иногда выдаваемых за марксизм, а иногда открыто противостоящих ему. М.А. Лифшиц явно идет здесь «против течения» и потому, несмотря на блестящую литературную форму своего сочинения, он не питает иллюзий относительно действенного отклика на него.
Одно из центральных мест в «письмах» М.А. Лифшица занимает критика теории так называемого «художественного видения», распространившейся в нашей эстетике с конца 50–х годов, а в наши дни приобретшей катастрофически угрожающие масштабы.
Сразу необходимо отметить, что главное здесь не столько в словах, сколько в стоящей за ними системе понятий. Само по себе выражение «художественное видение» еще ничего не означает, и оно может быть как правомерным, так и нет. Все зависит от того, что за ним кроется, какой смысл ему придается. Нелепо было бы «запрещать» это выражение. Но можно и нужно критиковать его употребление в духе модных и ложных субъективистских концепций.
Многие деятели искусства, искусствоведы и художественные критики употребляют термин «художественное видение» как синоним субъективного произвола в искусстве, нарочитой деформации в изображении реальности, игнорирования объективной истины, жизненной правды как основы художественности. Согласно этой трактовке, — сколько художников, столько и разных «видений» действительности, и все они равно правомерны, независимо от отношения к объективной истине. Любая деформация, любая ложь в искусстве оправдывается тем, что де–мол, «
