— Не в той ли битве тебе привязали меч к руке, чтобы не ронял?
— Меч к руке мне привязывали, когда мне было всего десять лет! А при Стикластадире мне исполнилось пятнадцать и я мог держать оружие, как подобает взрослому мужчине!
— Но в этой битве ты стяжал не много чести!
— В тот раз Один не отдал нам победу, но чести своей я не уронил и никому не позволю в этом сомневаться! И если мой родич Магнус хочет взять в жены эту деву, пусть выйдет и сразится со мной! А поскольку его здесь нет, то никто другой не смеет предъявлять на нее права!
— Хоть Магнуса конунга здесь нет, это не значит, что принять твой вызов некому, Харальд сын Сигурда! — в гневе воскликнул Ивар. Под грозным напором Харальда он даже не дрогнул, и его голубые глаза сверкали так же яростно. — Магнус конунг поручил мне представлять его здесь, а значит, я могу принять твой вызов вместо него!
— Прекратите! — в негодовании крикнула княгиня Ингигерда, поднявшись со своего места. — Я не допущу, чтобы мои гости, столь знатные и прославленные люди, вызывали друг друга на поединок у меня в доме, возле моего стола! Клянусь Всевышним, если вы сейчас же не прекратите эту ссору, я попрошу покинуть мой дом вас обоих и ни о каком сватовстве больше не будет и речи!
Оба соперника пристыженно умолкли, хотя взгляды, которыми они обменивались, выражали что угодно, только не дружелюбие.
— Я знаю, как тяжело тебе уступать хоть в чем-нибудь, — обратилась к Харальду княгиня. — Но я прошу тебя ради дружбы, которая была у меня с тобой и с твоим старшим братом, Олавом конунгом, смирить свой гордый нрав и быть вежливым с хозяевами и другими гостями. Иначе люди и вправду скажут, что в стране, которой правит сам Господь, ты научился обычаям хуже всяких языческих.
— Я всегда готов оказать уважение достойным людям, но вряд ли смогу уважать сам себя, если у меня на глазах моя невеста подаст рог другому мужчине раньше, чем мне! — учтиво, но непреклонно заявил Харальд.
Во время этого спора Елисава стояла, изнемогая от тяжести рога, волнения и неловкости. Вид у нее, наверное, был глупее глупого, а все Харальд! Две невидимые силы тянули ее в разные стороны, каждый из спорящих мужчин предъявлял на нее права, но против воли все ее существо словно бы клонилось в сторону Харальда. По закону власть над ней принадлежит отцу и только отцу, — но потребуй сейчас Харальд, чтобы княжна последовала за ним, она безропотно пошла бы на его корабль, чтобы отныне знать над собой только одну власть — власть этого мужчины. В нем было умение подчинять себе людей. С каждым мгновением самые невероятные рассказы о его победах и свершениях становились все более и более правдоподобными — этот человек умел одолевать даже самые неблагоприятные обстоятельства.
