Моя фронтовая лыжня | страница 19



Одинцов любит рассказывать солдатам о своих похождениях и приключениях. При этом не прочь прихвастнуть. Очень быстро обрастает дружками и заводит полезные для себя знакомства. Не пробыли мы в запасном и недели, а у него уже появились приятели в других батальонах, и в полковой АХЧ, и среди штабных писарей.

Поначалу ходовой сержант был правой рукой у старшины Кокоулина и комроты Науменко. Надо за чем-либо направить в ближайший поселок разбитного младшего командира — посылают Одинцова. Надо от роты послать на станцию команду солдат разгружать вагоны — старшим назначают Одинцова.

Однако скоро Одинцов попал во временную опалу. Оказалось, он злоупотребляет доверием начальства и своей относительной вольницей. Оставляет команду на своего помощника, а сам уходит в поселок. Там у него какие-то неотложные дела… Там у него уже успели завестись знакомые девицы…

Вася Философ

Есть у нас в батальоне нештатный философ — Василий Воскобойников. Очень немногословный парень. Молчит, молчит, а потом и сказанет что-нибудь, обычно впопад, к месту. Причем свои сентенции черпает в основном из двух источников.

Воскобойников — плотогон, и это чувствуется в его образной речи. То поучительную бывальщину расскажет из своей сплавной практики. То, отзываясь положительно или отрицательно о каком-либо однополчанине, сравнит его с деревом, птицей, зверем.

О солдате Якове Стуколкине — о нем речь впереди, — который никак не поддавался перевоспитанию в коллективе, Воскобойников сказал: «Такое крепко усохшее бревно окорке не поддается».

Вторая струя, питающая самодеятельного философа мудрыми мыслями, — дедовское наследие. По словам Воскобойникова, его дед, старообрядческий начетчик, приучал внука к чтению божественных книг. Сейчас Василий верующим себя не считает, но крылатыми фразами из священного писания иногда пользуется.

У Васи Философа есть своя собственная, довольно своеобразная, система взглядов на жизнь. В одних случаях с ним вполне можно согласиться, в других — хочется поспорить, в третьих — его позиция для меня неприемлема.

Однажды после политинформации между солдатами завязался откровенный неофициальный разговор о перспективах войны. Свое мнение на этот счет Воскобойников высказал так:

«Таежного гнуса, по-моему, людям никогда не удастся на нет вывести. А фашистскую гнусь обязательно изничтожим!»

Что же, вполне резонная постановка вопроса.

В другой раз солдаты разговорились о том, кому в каких войсках хотелось бы служить. На тот нереальный случай, если бы у каждого спросили, куда он хочет — в авиацию, артиллерию, в танковые части?