— Сейчас, если вы не заняты.
— Для вас я никогда не занят. У вас окна выходят ведь на улицу?
— Да.
— Выгляните в окно, посмотрите, стоит ли там темно-зеленый «Руссо-Балт» шестой модели.
Шешель положил трубку на стол, подошел к окну, посмотрел на улицу, размазав кожу на лбу по стеклу. Он все еще не оделся. В незаметные для глаз щелочки между ставнями и рамой просачивалась тонкая струйка воздуха. Он легонько стегнул Шешеля холодом по голым ногам. Но пилот этого и не заметил, а кожа почувствовала, чуть затвердела, забугрилась крохотными мурашками.
«Он может видеть через пространство. Колдун», — подумал Шешель, когда увидел темно-зеленый «Руссо-Балт» под своим окном. Впрочем, раскраска эта была сейчас очень популярна и чуть ли не треть авто, выпущенных в последние месяцы, имели такой же цвет.
— Да, стоит, — сказал Шешель, вернувшись к телефону.
— Это студийная машина. На время съемок она закреплена за вами. Приезжайте на ней. Там водитель. Он обо всем знает, но если вы хотите куда-нибудь заехать до студии, то скажите ему. Он отвезет вас куда годно. Можете и сами за руль сесть.
Определенно Спасаломская проговорилась. Или Томчин все так точно рассчитал?
— Спасибо. Мне никуда не надо, — «надо вообще-то, но ведь Спасаломская сейчас на студии, а значит, и мне туда ехать», — я сейчас соберусь и приеду.
— Жду с нетерпением.
Все как в сказке. Или как во сне, где все может сбыться. Но проснулся ли он? Если ущипнуть себя за ногу, то и авто и водитель исчезнут, растают, будто часы пробили полночь и волшебство закончилось. Авто превратится в тыкву, водитель — в крысу, а кем же тогда окажется Шешель? Он боялся просыпаться. Но полно же. Время к полудню движется.
Есть Шешель не стал. Быстро оделся.
Водитель был очень молод. По этой причине и на фронт попасть не успел, о чем, по глупости своей, сильно жалел. В армию он все же вступил, когда боевые действия еще не завершились, но его распределили в службу снабжения. Возил он продовольствие, оборудование, солдат. Весть о том, что центральные государства капитулировали перед Антантой, застала его в глубоком тылу. Автомобильный караван расформировали. И все же накануне Дня Победы он мог на законных основаниях вытаскивать из гардероба свою военную форму водителя, отряхивать с нее пыль, проветривать и вспрыскивать духами, чтобы отбить въевшийся в ткань запах нафталина, и отправляться на парад. Со временем на груди появятся разные юбилейные медали. К десятилетию, двадцатилетию и так далее. И поскольку был он молод, то у него появлялась возможность дожить до тех времен, когда при каждом его шаге медали на груди, ударяясь друг о друга, начнут создавать приятный для уха перезвон, а люди будут поворачиваться вслед ему, провожать взглядом и шептать: «Герой войны».
