Полицейские остановились, как только выбрались из проулка. На лицах, закрытых шлемами, разочарование не прочитаешь, но оно чувствовалось в их позах. Прохожие смотрели на полицейских с удивлением, как на выходцев из другого мира, но не останавливались, проходили мимо, лишь слегка скосив голову или глаза.
Полицейские смотрели на толпу, которая поглотила тех, кого они преследовали, поставили чуть помятые в сражениях щиты к ногам, постояли так секунд десять, переводя дух и о чем-то переговариваясь. Кажется, они смеялись.
«Еще закурить бы».
А потом опять скрылись в проулке. Выгнали ли они из него новую партию беглецов, Шешель уже не видел.
«А здесь забавно, — подумал Шешель, — рассказать кому — не поверят».
Ему начинал нравиться этот город. Он был разноликий.
— Что это такое? — спросил Томчин, подсовывая утреннюю газету Спасаломской, только что пришедшей в гримерную.
— Простите, но вы, наверное, утром сегодня не с той ноги встали и позабыли правила хорошего тона, — сказала Спасаломская, взяв газету и посмотрев ее название, — беседу надо начинать с приветствия, в данный момент, поскольку час ранний, приемлемо «доброе утро». А вы сразу «что это такое?» Разве сами не видите, что это утренний выпуск «Ведомостей».
— Это я уже разобрал, — бросил Томчин, — э… э… э… доброе утро.
— Уже лучше, — очаровательно улыбнулась актриса, — но не верю, — она насупила брови, — надо сделать дубль.
— Чему не верите? Какой дубль? — опешил Томчин.
— Что желаете мне доброго утра. У вас вид тревожный и нервный, а на меня вы смотрите так, будто это именно я порчу вам с утра настроение.
— Это именно так. Я разобрал, что это утренние «Ведомости». Читать, к несчастью, не разучился, — в голосе Томчина появились ехидные нотки, — я даже вот эту статейку прочитал, — и он ткнул пальцем в первую страницу газеты, где большими буквами было выведено:
ИЗВЕСТНАЯ АКТРИСА ЕЛЕНА СПАСАЛОМСКАЯ ПРИНИМАЛА УЧАСТИЕ В БЕСПОРЯДКАХ ВОЗЛЕ БРИТАНСКОГО КОНСУЛЬСТВА И АНГЛИЙСКОГО КЛУБА.
— Очень уж броский заголовок. Не мог я его пропустить. Сразу прочитал и статейку. Позвонил тут же в редакцию и стал требовать опровержения. И что же мне там ответили, как вы думаете?
— Что они опровержение печатать не будут?
— Правильно. А почему?
Томчин сделал театральную паузу, но Спасаломская не отвечала, и пауза затягивалась до невообразимых, неприличных размеров, будто актер забыл роль, а подсказать ему никто не может. Томчин был вынужден продолжить.
