— Можно было бы поработать и с руками, — сказал гример, — но сойдут. Кожа у вас сухая. Дисгармонии с лицом не будет.
— Вы волшебник.
— Работа такая. Последний штрих, — с этими словами он водрузил на переносицу Шешеля очки в позолоченной оправе, — не беспокойтесь. Стеклышки обычные, без диоптрий. Мешать не будут и глаза не испортят. Не жмут?
— Нет.
— Так, так, ну что же, теперь вы похожи на… не знаю на кого. Может, на профессора университета. Да. Скорее так. Остается только одежду сменить. Можно в костюмерной поискать. Там этого добра много. Все равно без дела все лежит.
— Спасибо, — сказал Шешель, — простите, пластинка — это Спасаломская?
— Да. Сегодня принесла, когда гримироваться пришла, и надписала. Уже несколько раз прослушал. Очень нравится. А вам?
— Мне тоже, — двусмысленная фраза, потому что могла относиться как к вокалу Спасаломской, так и к ней в целом.
— Вам же играть вместе. Попросите. Может, подарит. Я, простите, дать вам не могу. Еще хочу прослушать.
— Ничего. Ничего. В магазине куплю. Думаю, подписать она не откажется. Спасибо вам. Вы меня очень выручили.
— Всегда рад помочь. Обращайтесь.
— Боюсь, что придется.
— Вы когда придете грим снимать?
— Не знаю. Право же, не знаю. А мог бы я сделать это сам?
— Гм, сам? Конспирация? — подмигнул гример. — Кажется я догадался, за кем вы собираетесь шпионить, — он ошибался, но Шешель не стал его переубеждать, — все сойдет. Это очень легко. Усы, борода — сами отойдут, если дернете посильнее, а лучше чуть намочите их у основания, тогда они легче пойдут, и сами хорошенько умойтесь теплой водой с мылом. Да, если дождь сильный пойдет, то все может отклеиться. Будьте осторожны. Следите за этим. Усы и бороду мне, пожалуйста, верните, как только надобность в них отпадет, а то мне за них отчитываться, и, если я их потеряю, Томчин их стоимость может вычесть из моей зарплаты.
— Не беспокойтесь. Верну, а если с ними что случится, тоже не беспокойтесь. С Томчиным я все улажу.
Знакомый экипаж стоял на том же месте, что и во время прошлой встречи, будто и вовсе никуда не отлучался, а извозчик, за неимением более приличного пристанища, так и жил в нем. Но Шешелю просто повезло, потому что оживленная суета на Привокзальной площади каждую секунду намывала все новые и новые толпы людей, которые накатывались на стоящие подле экипажи, совсем как морские волны на прибрежный песок, где раскидан какой-то мусор, ракушки, мертвые рыбы, обломки кораблекрушений. Часть из них уносилась волнами, другая оставалась в ожидании следующих пассажиров. Задержись Шешель минут на пять, пришлось бы ему ждать полчаса, а то и побольше, пока знакомый извозчик вновь не вернется на площадь.
