Три японца, наши собеседника, в тот ранний весенний день 1931 года представляли собой совершенно различных людей. В связи с этим мы ожидали во многом различную реакцию от каждого из них на свои внезапные вопросы. Мы распределили роли между собой. Я должен был заняться Васидзу, Машбир — вести наблюдение за Тэрамото, а Мориарти — за Хирота в момент, когда я предложу на обсуждение тот или иной вопрос. Важно было обратить внимание не столько на их ответы, сколько на их реакцию.
К концу обеда наш разговор с кажущейся случайностью медленно приблизился к обстановке в Китае. В Северном Китае и Маньчжурии, находившейся под властью военного диктатора Чжан Дзо-лина, царил хаос. Я открыто выражал свою симпатию Японии и показывал полное понимание тех трудностей, с которыми она сталкивалась в связи с событиями в Маньчжурии. Блаженная улыбка на лицах трех наших противников заверила меня в том, что приманка была искушающей. Наконец, когда мы почувствовали, что наступил удобный психологический момент, я повернулся к полковнику Васидзу и спросил его с самым серьезным видом:
— Полковник, как вы думаете, если вы вторгнетесь в Маньчжурию, сможет ли Япония существовать, если остальная часть Китая будет бойкотировать вас?
Этот вопрос был заранее тщательно подготовлен и прорепетирован, и я произнес его небрежно, без ударения на словах. Это был хитрый провокационный вопрос, который, как мы надеялись, поможет нам получить необходимые сведения. Мы не разочаровались, так как реакция, наших собеседников была слишком многозначительной. Лицо полковника внезапно стало ярко-красным, он поднес свою руку ко рту, делая вид, что откашливается. Подполковник Тэрамото, который медленно потягивал из стакана виски с содовой, захлебнулся и, явно смущенный, вынужден был оставить комнату. Майор Хирота истерически захохотал и, потеряв над собой контроль, опрокинулся на пол вместе со стулом. Машбир, Мориарти и я смотрели друг на друга, подмигивая.
Мы добились своего. Хотя мы так и не получили ответа на поставленный мною вопрос, их поведение говорило о многом.
Но как только воцарилось спокойствие и Тэрамото вернулся в комнату, мы задали им два других наводящих вопроса. На этот раз, как намечалось, с вопросом к полковнику обратился Машбир, не кончив говорить, он быстро перевел свой взгляд с одного японца на другого, как бы давая этим понять, что данный вопрос относился ко всей группе.
— Полковник, что, вы думаете, предпримет Лига Наций в случае подобных действий со стороны Японии?
