— Пожалуй, вы можете подумать, что я излишне любопытен. В некотором отношении — да, но только потому, что я занимаюсь своеобразным исследованием. О, пожалуйста, не поймите меня неправильно, — поспешил добавить он, заметив, что я смотрю на него с некоторым удивлением. — Я не полицейский. Что мне надо — так это маленькую расщелину, через которую я мог бы выскользнуть из узких рамок нашего японского образа жизни.
Его слова вызвали у меня недоумение и полное сочувствие. Прежде чем я смог задать ему вопрос, чтобы выяснить значение его слов, он спросил меня:
— Как вы понимаете слово «друг», сэр?
Этот вопрос застиг меня врасплох, и мне было трудно дать точный ответ.
— Другом мы считаем человека, который близок нам в радости и горе, к которому мы обращаемся за советом и помощью и с которым приятно провести время. Друг есть… друг, Сато-сан, — сделал я ударение на последнем слове в надежде передать все его значение.
— Видите ли, — продолжал Сато, — объект моего исследования — дружба. Мы в Японии не имеем друзей в вашем понимании, так как чувствуем, что можем отяготить наших близких знакомых своими мелкими неприятностями и беспокойствами. У меня нет друга, Захариас-сан, — сказал он жалобным тоном. Это было забавно и в то же время трогательно. Я слабо улыбнулся.
Так началась наша дружба, и довольно скоро Сато-сан увидел во мне друга, которому мог доверять свои волнения и заботы. Они не носили личного характера и не были мелочными. Он был одним из тех дальновидных японцев, которые понимали, что старый порядок изжил себя и Япония должна переориентироваться в направлении современных и прогрессивных идей, если она хочет стать действительно современной нацией в философском значении этого слова, а не только выставлять напоказ храмы, стекла и пушки. Он был высокообразован, хотя и никогда не выезжал из Японии. Он являлся таким человеком, какой в Соединенных Штатах считался бы политическим деятелем. Тайный советник мэра Токио, Сато выполнял различные важные поручения своего босса и взамен пользовался некоторой его благосклонностью. Ему доверяли многие японские секреты и посвятили в разработку плана, который в своем окончательном виде стал хорошо известен под названием «Меморандум Танака»[8] от 25 июля 1927 года.
Вашингтонская конференция ушла в прошлое, и ко времени посещения меня Сато я в какой-то степени уже был посвящен в японскую политику. Тем не менее во время нашего первого разговора мы обсуждали ход конференции. Соотношение 5 : 5 : 3 стало популярным лозунгом японских шовинистов. Они писали эти три цифры мелом на заборах и стенах домов и расклеивали афиши с их изображением. Три зловещие цифры не сходили с уст большинства японцев.
