— Лодки, на которых вы отправляли людей, — благодатная тема для разговоров. Давайте поговорим о них. Мне известно, что примерно за шесть месяцев до вашего приезда в Англию одной из снаряженных вами лодок не удалось достичь места назначения. Кажется, она отправилась ночью из какого-то пункта голландского побережья между Схевенингеном и Хук-ван-Холландом. Мотор отказал, а на море дул сильный ветер. Море бушевало, а в лодке не оказалось опытных моряков. Лодку ветром пригнало обратно к побережью Голландии. И примерно около десяти часов утра, то есть когда уже было светло, пассажирам пришлось высадиться в Хук-ван-Холланде. Вообразите себе эту картину.
В гавани полно береговой охраны, портовых служащих, агентов немецкой полиции безопасности, таможенников и других лиц. И вдруг среди бела дня в гавани появляется поврежденная лодка, наполненная голландцами. Пристав к берегу, пассажиры быстро выгрузились и разошлись в разных направлениях, но никто не обратил на них внимания. Ни один человек не задал им ни одного вопроса, ни один немецкий полицейский не остановил их, а береговая охрана не сообщила о прибытии этой подозрительной лодки. В мирное время такое происшествие могло остаться незамеченным. Но в военное время и в оккупированной стране оно определенно должно было вызвать сенсацию. Что вы скажете на все это?
Пульхоф некоторое время молчал. Потом он заговорил:
— Все это совершенно необъяснимо. Как вы уже сказали, пассажиров, как только они вступили на берег, должны были немедленно арестовать, но этого не случилось. Им повезло и в том отношении, что сторожевой катер оставил их в покое. Этот случай относится к таким, о которых можно сказать, что правда иногда необычнее вымысла.
— Всему этому может быть одно объяснение, — заметил я. — Вероятно, немцы заранее знали об отправке этой лодки. И их информировали вы. А когда лодка вернулась обратно, немцы, по-видимому, подумали, что пусть лучше пассажиры разойдутся; ведь как-никак они были вашими друзьями, а вы в свою очередь были другом немцев.
Пульхоф холодно улыбнулся.
— Это было бы возможно, если бы я был другом немцев. Но, как я уже вам сказал, я никогда не был и не буду другом этих свиней. Вы можете верить или не верить мне, но я говорю правду.
— Правда иногда необычнее вымысла, — прервал я его. — Я не раз слышал об этом. Ладно, оставим пока этот вопрос и перейдем к следующему. Можете радоваться: это последний вопрос, который я собираюсь задать вам. Поговорим еще о лодках. Они все сильнее интересуют меня.
