Теперь Тер Хит рассердился не на шутку.
— Уверяю вас, это правда! — закричал он.
— Правда! — передразнил я его. — Хоть и говорят, что правда необычнее вымысла, но на сей раз она чересчур уж странна. В вашем рассказе есть три момента, которые вызовут подозрения у самого легковерного человека. Ну, прежде всего гестаповец… Ведь всем известно, да и вы должны хорошо знать это, что в гестапо люди подбираются особо, из числа хладнокровных садистов, из тех, кто упивается властью над другими людьми! Гестаповцы — люди грубые, жестокие, не способные сочувствовать. И вдруг нашелся мягкосердечный гестаповец, который пожалел вас и даже рисковал своей жизнью ради спасения вашей. Вы ведь сами сказали, что за ним по пятам шел Питерс. Как вы думаете, что случилось с вашим добрым другом, когда через несколько минут появился Питерс, а желанной птички в клетке не оказалось?
Тер Хит промолчал, и я продолжал.
— Давайте поподробнее поговорим об этом странном субъекте из гестапо. Он заинтриговал меня. Ему не было никакой надобности называть вам свою фамилию, но, будучи человеком оригинальным, он назвал ее. После этого он берет с вас слово держать его фамилию в тайне. Спрашивается, почему? Если он не хотел разглашать своей фамилии, зачем он назвал ее? Что вам это могло дать? Разве вам легче было бежать? Конечно, нет. А ему это только могло повредить, если бы вас снова поймали и, пытая, заставили во всем признаться. Но вы — человек слова. Дав слово врагу своей родины, вы не хотите нарушать его?
— Да, не хочу, — сквозь зубы процедил Тер Хит.
— И наконец, — продолжал я, — мы подошли к самой странной части вашего повествования. Вам дают десять минут, десять драгоценных минут, чтобы бежать и спасти свою жизнь. Любой на вашем месте опрометью бросился бы на станцию, словно подгоняемый самим дьяволом, — только пятки засверкали бы! Да ведь это и был дьявол, только в человеческом образе! Но не тут-то было. Вы не такой, как все. Ваш девиз — «ездить только с комфортом». Вы спокойно едете домой — то есть туда, где гестаповцы стали бы искать вас прежде всего, не торопясь обедаете, собираете вещи, прощаетесь с госпожой Тер Хит и детишками и, пустив слезу, отправляетесь в путешествие. И вы набираетесь наглости рассказывать все эти нелепости мне — человеку, у которого есть кое-какой опыт в таких делах, да еще надеетесь, что вам поверят? Вы очень низкого мнения обо мне, уважаемый!
— Так, как вы рассказываете, все это действительно кажется до крайности нелепым, — признал Тер Хит, — я сам вижу. Но клянусь вам, все, что я рассказал, — чистая правда!
