— Мне никогда не забыть, как ты выглядела в то утро, — призналась однажды миссис О'Пава. — Я с первого взгляда поняла: эта из тех квартирантов, которых я люблю, — тихая, воспитанная. Но ты так боялась большого города.
— Да нет, не боялась. Просто волновалась, найду ли хорошую комнату. Мама дала столько напутствий — все и не выполнишь.
— Пусть любая мать зайдет ко мне в дом — она признает, что ее дочь в хороших руках, — изрекла миссис О'Пава с достоинством.
И это чистая правда! Переступите порог дома миссис О'Пава на улице Примул и взгляните на его хозяйку — да лучше ничего и придумать нельзя, я словно и это спланировала заранее. Дом старый и уютный, комната моя прелестна, а мы с миссис О'Пава понравились друг другу с первого взгляда. Хозяйка «одобрила» мою матушку, наказавшую мне найти хорошую комнату в тихом районе, — а то еще вечером хулиганы привяжутся; но еще больше она «одобрила» меня, узнав про накопленные деньги и секретарские курсы, а главное, что я хочу найти работу с приличным заработком, чтобы каждую неделю отсылать понемножку домой. Миссис О'Пава полагала, что дети должны возместить родителям хоть маленькую толику своего неоплатного долга. Не прошло и часа, как хозяйка уже знала подробности о моей воображаемой семье: мать-вдова, сестра недавно вышла замуж, живет по-прежнему у нас дома вместе с мужем, есть еще младший братишка Пол, за него-то матушка больше всего тревожится, никак он делом не займется. Звали меня Лоис Вольни. Впрочем, назови я свое настоящее имя, миссис О'Пава вряд ли усмотрела бы связь с побегом; к этому времени она была уже заочно знакома со всей семьей и требовала передать матушке в первом же письме, что миссис О'Пава лично отвечает за мое благополучие в этом городе и справится не хуже родной матери. В довершение миссис О'Пава вспомнила о вакансии продавщицы в ближайшем магазине. Не прошло и суток, как я ушла из дома, а я была уже совершенно другим человеком. Меня звали Лоис Вольни, я проживала на улице Примул и работала в магазине неподалеку.
Однажды газеты сообщили, что какой-то знаменитый прорицатель предложил отцу свои услуги. Он утверждал, что согласно астральным знакам меня следует искать рядом с цветами. Жила я на улице Примул, и на меня это произвело сильное впечатление, но отец, а также миссис О'Пава и миллионы других людей решили, что я где-то похоронена. Пустырь у вокзала в Крейне перекопали вдоль и поперек: там меня видели в последний раз, — и миссис О'Пава очень расстроилась, когда ничего не нашли. Мы с ней никак не могли прийти к единому мнению: то ли я сбежала с гангстером, чтобы стать наводчицей, то ли тело мое, изрезанное на куски, лежит где-то в сундуке. Поиски в конце концов прекратились; правда, изредка появлялся ложный след, но годился он лишь на короткую заметку на последней странице; мы с миссис О'Пава увлеклись рискованным ограблением чикагского банка средь бела дня. В годовщину побега — год, как один день! — я купила новую шляпку и пошла в ресторан, а домой явилась как раз к вечерним новостям, когда по радио впервые зазвучал голос моей матери.
