Он сказал это очень сердито, и Марьям поняла, что о товарище он упомянул только для того, чтобы удобнее было рассказать историю, случившуюся с ним самим.
— А вы не женаты? — спросила она.
Он улыбнулся:
— Нет. Пока бог миловал… Может быть, когда-нибудь и женюсь. Если только сильно полюблю.
— Значит, до сих пор вы не любили? — сказала она с чуть заметной иронией.
— Предпочитаю, чтоб любили меня, — ответил он с каким-то мальчишеским задором.
— Вы большой эгоист!
— Уж лучше быть эгоистом, чем горевать, когда тебя бросают.
— Почему же вас должны непременно бросить?
— Ну, не бросить, так оскорбить, причинить неприятности.
Он, насупившись, замолчал. Очевидно, саратовская девушка еще не была им забыта.
Солнце выглянуло из-за белесых плотных туч и осветило дорогу, поля и дальние холмы, поросшие редким кустарником. Марьям с удивлением смотрела по сторонам. Пустынная земля, которая, казалось, скучала оттого, что по ней не ходят люди, вдруг ожила. Из каких-то незаметных щелей появились солдаты, одни неторопливо закуривали, другие, сгрудившись, беседовали о чем-то своем, третьи просто сидели на земле, подставляя солнцу усталые лица.
Ехали еще минут десять. То же холодное солнце. Тот же резкий ветер. Вдруг батальонный комиссар приоткрыл дверцу, пристально взглянул вверх и тут же быстро обернулся к шоферу.
— Стой! — глухим голосом приказал он. — Воздух!…
Шофер мгновенно затормозил машину. Марьям швырнуло вперед, и она больно ударилась о спинку переднего сиденья. Прежде чем она успела что-нибудь сообразить, над ней склонилось лицо ее спутника. Выражение его было напряженное и решительное. Он крепко схватил ее за руку, и, повинуясь его короткому, властному движению, она буквально вылетела из машины и побежала вслед за ним к придорожной канаве.
— Ложитесь, скорее ложитесь! — крикнул он.
Марьям ничком упала на землю и приникла к ней всем телом. В то же мгновение она услышала нарастающий шум самолета, который был уже совсем близко и, очевидно, быстро снижался.
И вдруг где-то совсем рядом засвистели пули. Марьям с какой-то неодолимой силой захотелось вскочить и бежать. Но батальонный комиссар заметил ее движение, крепко схватил за плечи, прижал к земле и прикрыл ее голову своей грудью.
Прямо под щекой у Марьям оказался какой-то ребристый камень. Острой гранью он вдавился ей в кожу, и она нетерпеливо дернула головой.
— Спокойнее, спокойнее, — сказал ее спутник властно и придавил к земле еще тяжелее и плотнее.
