Николаев, оказывается, рассказал о съездовском выступлении Термена вождю, и тот, конечно, заинтересовался им. Почему «конечно»? А потому, как вспоминал Николаев позже (пока его не расстреляли в 1937-м), что «у Владимира Ильича был огромный интерес к техническим достижениям и новинкам. Приходится поражаться, каким образом, при напряженной занятости важнейшими государственными, политическими и партийными делами, он выкраивал время для того, чтоб следить за развитием техники, в частности радиотехники, и даже входить в такие детали, которые у иных руководителей ведомств за кучей других дел ускользали из внимания». И в завершение — великолепная фраза: «Он все видел и все знал».
Ну, это уж слишком, конечно! Но остальное вполне очевидная правда. Ленин (Ульянов) родился и воспитывался в дворянской семье, как и Термен, в гимназии был отличником, закончил ее с медалью. Затем учился в Казанском университете. О том, что физику знал неплохо, — можно судить и по его работе «Материализм и эмпириокритицизм».
Термен привез в Кремль два варианта прибора: один для воспроизведения музыки, а другой — для демонстрации возможности использовать прибор в целях бесконтактной охранной сигнализации. Термену повезло — в кабинете оказался рояль, а секретарь вождя Л.Фотиева, оказывается, тоже училась когда-то в консерватории. После репетиции на выступление Термена собралось 15–20 человек (Лев Сергеевич признал лишь одного — всесоюзного старосту М.И.Калинина).
То, что «терменвокс» мог служить великолепным, невидимым охранником, — для нас сегодня очевидно. Достаточно спрятать антенку в переплет окна или двери, — и прибор мгновенно среагирует на изменение емкости, на приближение любого вора либо супостата, деморализуя его своим неожиданным, ничем казалось бы не мотивированным, звучанием. Но для многих участников встречи, имевших, как и большинство тогда в Кремле, незаконченное начальное образование, действие «сторожа» казалось чудом.
Ленину понравился «электронный сторож». А после демонстрации бесконтактной охранной сигнализации Термен под аккомпанемент Фотиевой сыграл свой коронный номер — «Лебедя» Сен-Сенса, затем один из этюдов Скрябина и «Жаворонка» Глинки.
— Во время исполнения Глинки, — вспоминал Лев Сергеевич, — Владимир Ильич попросился испробовать сам терменвокс. Он был низенький, рыжий такой, ниже меня. Я взял его руку и помог ему начать. И он был очень музыкальный — сумел сам закончить «Жаворонка», уже без моей помощи.
