— Я не хотела для нас подобной участи, не хотела жить на ферме. Я мечтала о независимости, чтобы самостоятельно решать свои проблемы и строить отношения без оглядки на родителей.
— И поэтому ты решила сделать аборт.
— Нет! — выкрикнула она с отчаянием. — Да, я записалась на прием в клинику в Чевинхеме. Я этого и не отрицала, но когда туда пришла, то поняла, что не в состоянии посягнуть на плод нашей любви.
Джоэл натянул джинсы.
— Я отвезу тебя домой, — ровным голосом сообщил он. — Твоя одежда, должно быть, высохла.
Плечи Оливии поникли.
— Ты отказываешься выслушать меня?
— О, пожалуйста. — Он с презрением посмотрел на нее. — Я знаю окончание твоей истории. Из клиники ты ушла…
— Именно.
— И по дороге домой у тебя случился выкидыш?
— Ты все знаешь.
— Черт, — выругался он. — Ты состряпала эту сказку, пока ждала меня дома.
— Нет!
— Да, Оливия. Откуда, ты думаешь, я узнал об аборте? — Его лицо превратилось в маску. — Ты, вероятно, надеялась, что защищена врачебной тайной и все такое прочее. И не предполагала, что найдется «добрый» человек, который шепнет мне на ушко, какой я дурак. Такого позора я никогда не испытывал, поверь мне.
— Кто?
— Думаешь, я назову имя? — Джоэл отрицательно покачал головой. — Я принесу твою одежду. — Мужчина направился к двери. — Кстати, Шон возвращается домой завтра, точнее, уже сегодня. Я собирался позвонить тебе и поблагодарить за оказанные услуги. Кажется, теперь мы все выяснили, да?
Отперев замок собственным ключом, Оливия неслышно проскользнула в темный коридор. Из-под двери в отцовскую комнату выбивался свет, кто-то тихо позвал ее по имени. Она робко дернула ручку.
Бен Фоли бодрствовал.
— Папа! — воскликнула она, украдкой стирая слезы со щек. — Почему ты не спишь? — Оливия шмыгнула носом и вошла в комнату. — Тебе пора спать.
— Я проспал большую часть дня, — сухо заявил старик. — Я думал, ты останешься на ночь у Джоэла.
— Линда меня выдала, — посетовала Оливия. — Я уснула, а когда проснулась, он привез меня домой.
— А почему ему пришлось подвозить тебя? Где твоя машина?
— Я оставила ее на пляже. — Оливия беспечно взмахнула рукой. — Понимаешь, я переутомилась, и Джоэл подобрал меня.
— И привез в свой дом.
— Да.
— Поэтому ты плачешь?
Оливия судорожно вздохнула и яростно потерла глаза.
— Я не плачу.
— Не стоит отрицать очевидное, — возразил отец. — Когда у женщины красные глаза и нос, дело плохо.
Оливия снова шмыгнула носом.
— Ладно, я плакала, но это же не грех?
