9. Орудия стреляют с крыш
Внимательно смотрит Ершов на испещренную синими и красными пометками оперативную карту. Докладывает начальник штаба майор Парицкий.
— На тракторном все три батареи продолжают бой. Самолеты противника к объекту не допущены. Потерь нет. Запас снарядов на крыши доставлен… Батареи, прикрывающие «Красный Октябрь», сбили сегодня три пикировщика…
— А как дела в дивизионе Зиновея? — При этом Ершов посмотрел на квадрат карты, на котором было написано «Баррикады».
— Зиновей сообщил, что сегодня его батареи сбили четыре вражеских самолета, — доложил начштаба. — Но положение у него сложное. Уж очень яростно обрушивается противник на корпуса завода.
— Значит, тяжело приходится на крышах «Баррикад?» — приподнял густые брови Ершов.
— Особенно пятой и второй батареям. …Раскаты боя, гремевшего за северными окраинами
Сталинграда, гулким эхом разносились по окрестностям города. С тревогой вслушивались в доносившуюся канонаду бойцы-зенитчики, стоявшие на охране завода «Баррикады». Огневая позиция у них своеобразная — крыша корпуса, в котором расположены несколько цехов. На кровле сооружена деревянная площадка. И хотя здание невысокое, но здесь всегда чувствовалось дуновение ветерка и, казалось, солнце печет куда жарче, чем внизу, на земле. И от такого солнцепека лица бойцов стали бронзовыми.
Отсюда и Волга шире открывает свои просторы и красоту своих живописных берегов. А каменные громады — дома, кварталы с этой вышки уподобляются огромнейшему ковру, расцвеченному пестрыми красками, и всюду — дымящиеся трубы заводов.
— Красивый вид, не правда ли? — произнес командир орудия Федор Быковский, называвший себя потомком запорожских казаков.
— Город — богатырь! — высказал свои чувства стереоскопист ефрейтор Любочко.
Но еще с большей гордостью в душе глядели на панораму города те, кто здесь родился, вырос. А таких на батарее было немало. И среди них худощавый, необыкновенно ловкий в движениях боец — Николай Банников. Он с отличием окончил десятилетку и тогда же, в сорок первом, подал заявление в военно-медицинскую академию. Но грянула война, Николаю выслали справку о том, что ему предоставляется академический отпуск. Документ он положил в карман, а сам пошел в армию. Товарищи по службе, которым он поведал всю эту историю со своей учебой, говорили: «Береги справку, кончится война, кончится отпуск — и ты в академии». А Банникова с тех пор стали именовать Коля-отпускник.
