Магия фокусов — скрытый, таинственный, загадочный мир.
«Как волны в океане, отражаясь от особой береговой линии, иногда чрезвычайно усиливают друг друга, так и некоторые явления относительно чудесного ведут себя вроде вогнутого зеркала. Все чудесно. В этом смысле и фокус, как бы он ни казался понятен, в основе своей чудесен. Но там, где налична воля нарочитой чудесности или хотя бы признак чудесного, трудно не ждать такого усиления стихии чудесного, пронизывающего собой все. Ведь эта воля и есть производящая причина фокуса. Когда она удовлетворяет себя хотя бы игрой в чудесное, подражая ему, изображая его и заставляя зрителей лишь на мгновение — в сорвавшемся «ах!» — поверить в совершившееся чудо, там не может быть какой-то волны, какого-то мгновенного порыва, какого-то явления и впрямь того, что более пущенных в ход наличных физических сил и ловкости.
Видимость чудесна, хотя и видимость; она и в самом деле содержит в себе некое мгновенное чудо и тем вызывает природу на подражание. Фокус есть вовсе не так «просто», как думают старшие, а прием подражательной магии, ибо вся магия, в конце концов, сводится к посылаемой волевой волне, к концентрации ее известными ритуалами и к произведению в мнимости — поэтическому, живописному, скульптурному, драматическому, хореографическому и т. п. — того чуда, которое ждется и ищется», — писал П.А. Флоренский. Священник, философ, просветитель, он вдумчиво осмысливает чудесное явление, которое называется искусством иллюзионного волшебства.
Отработка волшебных фокусов дается исполнителям дорогой ценой. Например, у цирковой династии Зотовых в репертуаре есть экстремальный трюк: Альбина Зотова на мотоцикле на полном ходу должна проехать сквозь раму со стоящим внутри «прикованным» к ней человеком. Репетиции шли на обычном иллюзионном деревянном манеже. Во время генерального прогона постелили манеж каучуковый, и едва не случилась трагедия.
Каучуковое покрытие спружинило, и мотоцикл с девушкой резко отнесло в сторону. К счастью, все закончилось ушибами и синяками. Вспоминаются слова, которые когда-то сказал социальный антрополог Б. Малиновский: «Сфера магии — это область повышенного риска; там, где господствуют случай и неопределенность, где не существует надежного алгоритма удачи, где велика возможность ошибиться, там на помощь человеку нередко и приходит магия. Тем самым магия понимается, в сущности, как процесс творчества, в котором всегда результат не задан и не известен гарантированный путь его достижения, в этом смысле магия представляет собой исторически первую форму рискованного творческого познания. Позитивное содержание магического знания я бы обозначил как социально-психологический проект экстремальной ситуации, как эмоционально, рационально и социально оправданный план деятельности в условиях принципиальной неопределенности и смертельной угрозы, план, задействующий все социальные резервы тела, духа и общественного организма».
