— Я не Иуда! — завопил художник так, что стены задрожали и Богатый зажал уши. Но в уме у него сложилось предположение: играет роль, набивает себе цену. Поэтому он и оскорбление снес (он был очень обижен за автомобиль) и стоял, не теряя надежды.
— Я конечно ничего не понимаю — хотел и вас поддержать, заработаете, вот и все. В искусстве я, конечно, слаб, вам, быть может, как артисту, полагается погорячиться, покричать, но не лучше ли поговорить серьезно о деле!? а там посмотрим: может быть, я вам две трети барыша отдам.
— Опять вы свое! Как горохом об стенку! Кажется, я вам ясно сказал… Стою за Бога и сатанинских заказов не беру! — отчеканил рыжий и распахнул широко дверь, — прошу! — воскликнул он так, словно его била лихорадка.
— Так, значит, вы меня выгоняете!? — злобно крикнул Богатый.
— Да, выгоняю!
— Пожалеете, молодой человек! Защитник Бога! — Богатый хихикнул и помахал рукой, указывая в потолок. — Пустого места защитник! Плоха ваша доля! плоха! Оно и видно! — болтал Богатый, иронически обозревая нищенскую комнату. Сделав широкий шаг своими огромными сапогами, Богатый вышел в коридор. Дверь за ним с треском захлопнулась. Он харкнул и плюнул на эту дверь и погрозил кулаком. — Запляшешь ты у меня, в бараний рог согну! И есть же еще на свете такие идиоты? Ему, видите ли, автомобиль не нравится! Самое лучшее не нравится! Ученые века думали, всю математику, все науки прошли, чтобы создать автомобиль. Морду я ему набил бы, знал бы тогда! Я бы таких ненавистников просто казнил, зачем такая шваль существует? — В суматохе Богатый снова заблудился в коридорах. Светил фонариком, а номера то увеличивались, то уменьшались. И эхо отдавалось в цементном холоде каждого шага. О своей неудаче Богатый забыл, ибо весь сосредоточился на поисках выхода. На улице он вздохнул с облегчением, однако вернулся, чтобы спросить старуху:
— Что он, ваш жилец двадцать второго номера, сумасшедший?
— Да, сумасшедший, — подтвердила сторожиха с большим удовольствием, и добавила, — за комнату не платит, не жрет, а работать не желает.
* * *
Неудача не остановила Богатого. По дороге к другому художнику он думал: «Затея моя оригинальна, оригинальное модно, а раз так, следовательно, успех обеспечен».
Витрина с «Дрин Дроном» снова притянула его внимание. По его понятиям перед его глазами блестела и сияла красота. Изучать эту красоту ему было приятно. Магия техники волновала его приблизительно так, как некогда волновала больного человека чудотворная икона. Ему казалось, что, когда он купит себе Дрин Дрон, это будет подобно исцелению.
