Музыкант с любопытством повертел в руке картонку. Он здорово держался. Вокруг ходили вампиры, а он даже не шелохнулся. Только моргать стал еще сильнее. Думаю, у них была здесь подготовлена своя защита. Вряд ли она была направлена на кого-то конкретно. Как бомба. Если уж взрывается, то накрывает всех. Ничего, я им тоже зла не желаю.
— Вампирские штучки, — произнес музыкант. — Молодцы, подсуетились. Ладно, — он сунул календарики в карман. — Считай, что клуб почитателей твоего таланта увеличился. Но за мирными фанатами в конце концов приходят фанатики. Тебе не удастся отсидеться в стороне. Можно? — он склонился к Максу, отбирая гитару. Перекинул ремешок через плечо, устраивая инструмент у себя на спине. — Находиться рядом с тобой сейчас выгодно, — многозначительно добавил он, удаляясь.
— Все надеются, что ты вновь станешь Смотрителем, — произнес девичий голос, я не стала поднимать голову, чтобы посмотреть, кто говорит. — И гармония в мире восстановится.
Не буду отвечать. Для меня гармония выглядела несколько иначе. Но в этом мире она была невозможна. Видимо, мы теперь были обречены, каждый раз выходя из дома, встречать очередного гостя. А ведь есть еще Макс. Он тоже захочет меня куда-нибудь перетянуть. Как сказал этот гитарист? «Находиться рядом с тобой сейчас выгодно!»
С парковочной площадки, где мы оставили мотоциклы, долетело тарахтение моторов. Все рассаживались по своим авто и убирались кто куда.
Макс сидел мрачный. Скулы запали, взгляд напряженный. Правой рукой с длинными ногтями он меланхолично собирал в горсть камешки и ронял их обратно на землю. Смотрел перед собой. Губы жал. О чем думает? Вот так глядишь на человека, кажется, теорему Ферма сейчас докажет, а он на самом деле «Чижика-пыжика» про себя проговаривает или какую-нибудь другую прилипчивую песенку твердит.
Под ногой скрипит галька. Холодный ветер теребит распахнутые полы пальто. Лес недовольно ворчит тысячами хвойных макушек.
Я села на землю рядом с Максом.
— Ты знал, что они сюда придут? — Мысли о плохой мелодраме не покидали меня.
— Нет.
Тонкий мальчишеский профиль, собранные в линию губы, чуть вздрагивающие крылышки носа, холодные черные глаза. Да он ведь голоден! Наверняка столкновение со Смотрителями вызвало у него дикую жажду. Как он, бедный, со всем этим борется?
— Макс… — позвала тихо.
Он резко поднялся, прошел передо мной бесшумно, словно не по земле двигался, а по воздуху. Слова роняет злые. Холодные. Все правильно. Мы должны об этом поговорить. Но хочется этот разговор отложить. Хоть на полчаса.
