Какое-то время Ред стоял в нерешительности, испытывая от этого недовольство самим собой.
— Ну и что же, — нехотя согласился он. — Однако это вовсе не значит, что я кого-нибудь боюсь, — добавил он, одновременно задавая себе вопрос, действительно ли он пе боится Крофта. — А пошли вы все к чертям собачьим! — решительно закончил он и отвернулся, оставив Стэнли в покое.
Но Стэнли, поняв, что Ред драться не будет, решительно шагнул к нему.
— Я не считаю вопрос исчерпанным, — сказал он, храбрясь.
— Проваливай, пока цел, понятно?
Неожиданно для самого себя Стэнли вызывающим тоном спросил:
— В чем дело? Может, ты трусишь?
Но, еще не закончив вопроса, Стэнли понял, что зашел слишком далеко.
— Слушай, Стэнли… я мог бы запросто выбить дурь из твоей башки, но драться сегодня не буду. — Ред чувствовал, как его снова охватывает гнев, но постарался сдержаться. — Давай поставим на этом точку.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. Стэнли демонстративно сплюнул на песок. Ему хотелось сказать что-нибудь еще, но приятное сознание того, что победителем в конце концов вышел он, остановило его, и он сел на песок около Брауна.
— Я никогда не думал, что Ред может так легко сдаться, — пробормотал Уилсон, обращаясь к Галлахеру, и покачал головой.
Риджес, поняв, что его оставили в покое, продолжал рыть окопчик. Весь этот инцидент вызвал у него грустные размышления, но, как это часто бывало и раньше, он успокоился, занятый делом. "Конечно, это жалкий инструментишко. Отец наверняка рассмеялся бы, увидев такую лопату", — подумал он. Поглощенный работой, Риджес испытывал от этого привычное удовлетворение. "Ничто так не успокаивает человека, как работа", — решил он. Окопчик был почти готов, и Риджес начал не спеша утрамбовывать дно, с силой топая по песку своими тяжелыми ботинками.
Неожиданно раздался непривычный шлепающий звук, как будто кто-то стукнул по столу огромной хлопушкой для мух. Все с тревогой посмотрели туда, откуда донесся хлопок.
— Это японский миномет, — пробормотал Браун.
— А ведь он совсем близко, — заметил взволнованно Мартинес, заговорив впервые с тех пор, как они высадились на берег.
Все солдаты, находившиеся около штаба оперативной группы, как по команде, залегли. Браун насторожился и, услышав нарастающий вой, бросился на землю, буквально зарывшись лицом в песок.
Мина взорвалась в каких-нибудь полутораста ярдах. Оставаясь в прежнем положении, Браун прислушивался к ужасающему звуку рассекающей воздух шрапнели; он ясно слышал, как она целым потоком хлестнула по листве в джунглях. Браун с трудом подавил вырвавшийся было стон. Мина разорвалась на приличном расстоянии от них, но его охватила беспричинная паника. Каждый раз, когда начинался какой-нибудь бой, он переживал минуты абсолютной неспособности к каким бы то ни было разумным действиям. Он говорил и делал первое, что приходило на ум. Вот и теперь, как только заглохло эхо взрыва, он лихорадочно вскочил на ноги и закричал не своим голосом:
