— Мама! — оцепенев, проговорил Николай Бабкин. — Мамочка! — Он задом вышел из воды, чуть не наступил на Ксюшу и, развернувшись, со всех ног бросился в деревню, позабыв об одежде и удочке. — Говорящая рыба! — на бегу заорал он. — Я видел говорящую рыбу!
— Фуго! — зашипел Алеша на мимикра. — Что ты делаешь?!
— Ему так хотелось увидеть большую рыбу, что я решил доставить ему удовольствие, — выбираясь на берег, ответил мимикр.
— А зачем ты заговорил? Говорящих рыб не бывает.
— Но он же видел, значит бывает, — спокойно ответил мимикр.
А в это время пенсионер Клубникин сидел за письменным столом внука и писал анонимное* письмо в милицию:
"Довожу до Вашего сведения, что в Вашем отделении работает сержант милиции Иван Бурбицкий, который в неслужебное время, вместо того, чтобы собственным примером воспитывать некоторых несознательных граждан, видит оборотней и прочую мифологическую нечисть. В связи с этим прошу рассмотреть его поведение на общем собрании милицейского состава и поставить вопрос о пребывании сержанта Бурбицкого в рядах доблестной милиции.
Истинный гражданин своей страны".
Вообще-то, пенсионер Клубникин был очень даже неплохим человеком, но от долгого одиночества душа его немного очерствела. Часто по вечерам он садился за письменный стол и сочинял автобиографический роман, в котором описывал всю свою жизнь. А когда ему надоедало это делать, он писал письма. Правда, у Клубникина давно уже не было ни друзей, ни родственников, поэтому писать ему приходилось в разные правительственные и научные учреждения.
Заклеив конверт, Клубникин вышел из дома, опустил письмо в почтовый ящик и с удовлетворением потер руки. В этот момент мимо него пронесся голый Николай Бабкин.
— Я разговаривал с рыбой! — вопил рыбак. — Я видел говорящую рыбу!
— Так-та-ак, — сощурившись, зловеще проговорил пенсионер и ушел в дом писать ещё одно анонимное письмо на работу Бабкину.
Немного погодя Игорь Михайлович Минеев вошел в дом ветеринара. Он застал друга лежащим на диване с компрессом на голове, зато Екатерина Васильевна собирала вещи. Она метала одежду из шкафа в чемодан и дрожащим голосом причитала:
— Это ненормально! Этого не может быть! Если ты такой умный, оставайся здесь и сам разбирайся с Пальмой… или кто она там такая!
— Уезжаете? — с порога уныло спросил Игорь Михайлович.
— Катя собралась к сестре, отдохнуть, — убитым голосом ответил Петр Семенович.
— Я тоже уезжаю, — глядя в пол, сказал Игорь Михайлович. — Со мной сейчас говорила земля, а река почему-то не захотела.
