— Вы мне не кажетесь глупцом, — улыбнулся Скурас, — если можно сказать такое, не оскорбив вас. — Сейчас это снова был старый богатый Скурас, который мог позволить себе роскошь оскорбить кого угодно. Его рот, похожий на застежку-молнию, немножко изменился во время следующей фразы и застыл в форме, которую я бы назвал скорбной улыбкой. — Но я, разумеется, шучу. Все это не так уж плохо. Человек может позволить себе пошутить, Шарлотта?
— Да? — Карие глаза миссис Скурас были насторожены.
— Я хотел бы кое-что взять из нашей каюты. Ты не могла бы…
— Может быть, стюардесса…
— Моя дорогая, ведь речь идет о предмете личного характера. А как намекнул мистер Ханслет, ты намного моложе меня. Во всяком случае, такой вывод можно было сделать из его слов. — Он мило улыбнулся Ханслету, чтобы показать, что совсем не обижается. — Я имею в виду фотографию, стоящую у меня на туалетном столике.
— Что? — Она внезапно выпрямилась, а руки ее так сжали подлокотники кресла, словно она собиралась вскочить. Метаморфоза произошла в этот момент и со Скурасом. Улыбка в глазах уступила место холодному и суровому взгляду. Это длилось всего какое-то мгновение, а потом его жена резко подвинулась вперед и провела по загорелым рукам, разглаживая короткие рукава платья. Это было сделано быстро и элегантно и все же недостаточно быстро. В течение двух секунд ее приподнятые рукава обнажали сине-красные кровоподтеки. Кругообразные, а не такие, которые возникают вследствие ударов или надавливания. Такого рода кровоподтеки остаются только после веревки.
Скурас снова улыбался. Он нажал на кнопку звонка, чтобы вызвать стюарда. А Шарлотта поднялась и, не сказав ни слова, быстро вышла из салона. На какое-то мгновение я даже засомневался: не почудилась ли мне вся эта странная картина, однако пришел к выводу, что все это я в действительности видел. В конце концов я получал деньги не за то, чтобы мне что-то чудилось.
Буквально через несколько секунд женщина вернулась. В руке у нее была фотография в рамке, размером приблизительно пять на восемь дюймов. Она передала фотографию Скурасу и быстро села в свое кресло. На этот раз она была осторожна с рукавами, так что никто ничего не заметил.
— Господа, на этой фотографии вы видите мою жену, — сказал Скурас. Он встал с кресла и поочередно показал фотографию присутствующим: темноглазая, темноволосая женщина улыбалась, благодаря чему еще больше выделялись ее высокие славянские скулы. — Это моя первая жена Анна. Мы были женаты тридцать лет. Брачная жизнь — совсем не плохая штука. И тут вы видите Анну, мою жену, господа.
