На память пришел один пример: однажды First Boston ссудил фирме Ohio Mattress 450 миллионов долларов — 40% всего своего капитала; эту сделку остроумцы с Уолл-стрит сразу окрестили «прокрустовым ложем». Доходы банка стали столь смехотворными, что для выплаты дивидендов ему пришлось продать свои доли в нескольких фирмах. Зато пошли слухи, что новый главный управляющий Аллен Уит (Wheat) получает чуть ли не 30 миллионов, хотя потом официально было заявлено, что «только» 9. Тут наше заведение прозвали «Wheat First Securities» — по памяти одной обанкротившейся брокерской конторы. Не приходилось удивляться, что ведущие спецы побежали толпами. Да и я навострился за ними.
Наконец «охотник» отозвался. По инерции я шепотом спросил:
— Что у тебя? — и внимательно оглядел вестибюль, не желая, чтобы кто-нибудь мог нас подслушать.
Он, должно быть, уловил мое беспокойство, а потому не упустил возможности поиграть со мной в слова:
— Это группа «горячих» производных в очень престижном инвестиционном банке, и им нужен толковый агент по развивающимся рынкам. Ты годишься. Тут все нормально. Ты им подходишь.
Я прервал его словоизлияние. Такие рынки — мой конек, но что такое «престижный банк»? Их же много.
— Что за банк? Скажи, как называется?
Какое-то время он мялся и мычал, а я терпеливо молчал. Потом я повторил вопрос и он, наконец, выдавил:
— Morgan Stanley.
Я знал, конечно, что во время переговоров нужно «держать лицо», то есть не выказывать явной заинтересованности в новом месте, чтобы «охотник» не подумал, будто я совсем уже впал в отчаяние или готов работать за гроши. Я знал, что должен сохранять за собой способность торговаться и вести переговоры в такой манере: мне, мол, эта работа вообще-то подходит... но не так, чтобы уж слишком. Я попытался справиться с охватившим меня возбуждением, но не смог, и меня буквально прорвало:
— Так вот это мне и нужно! Давай! Когда я могу с ними переговорить? Мне это нужно! Это по мне!
Тут я посмотрел, не подслушивает ли кто нас, а он спросил:
— Когда ты хочешь говорить с ними? Тут я почти закричал:
— Да сейчас же! Немедленно! Сегодня! Завтра, в крайнем случае!
«Охотник» удовлетворенно хмыкнул, почувствовав, что заарканил меня.
— Тпру, мальчик, остынь! Попробую договориться на завтра. Вечером позвоню тебе домой.
Когда я повесил трубку, рука дрожала от возбуждения. Я быстро побежал назад, взгромоздился за свой стол и молился лишь об одном: чтобы никто не обратил внимания на мое отсутствие и не услышал моих криков. По счастью, все обошлось. Мой коллега, который только что показался мне подозрительным, был поглощен приятным делом — поеданием второго за утро шоколадного десерта.
